Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века
Шрифт:
Во многих епархиях архиереев нет – в Киевской, в Новгородской, в Тобольской, в Смоленской, в Коломенской; а престарелые – на Устюге, на Вятке; и от вдовствующих епархий присылают ко мне всякие дела с великою трудностью, дальнего ради расстояния, и стужают мне, прося о решении дел. И я на тех делах помечаю: ждать своего архиерея; и ныне у них премного накопилось дел и ставленников и нестроений церковных много, и без архиереев пробыть у них невозможно, и о том что великий государь укажет [565] .
565
Каб. П. В. I отд. Зап. кн. им. ук. 1717 и 1718 гг. Л. 248 и след.; ЗА ПВ. Т. II.
Петр положил резолюцию, в которой указал на ближайшие пути выхода из столь тягостного состояния церковного управления. Однако в то же время, прекрасно сознавая, что такое положение церкви не может продолжаться дольше, он впервые указал и на меру в отношении организации церкви, общую для всего государства, проводимую им во всех отраслях государственного управления: «А для лучшего управления, мнится, быть удобно Духовной коллегии, дабы удобнее такие великие дела управлять
566
Там же.
Незамещение после умершего патриарха Адриана его кафедры, передача хозяйственного управления имуществом церквей и монастырей в Монастырский приказ, графу Мусину-Пушкину, назначение епископов по выбору царя, руководство [со стороны] светской власти управлением церковью согласно рассмотренным пунктам присяги епископов и, наконец, издание Духовного регламента – вот этапы и важнейшие меры Петра в подготовке отмены патриаршества в России.
Чтобы судить о степени самостоятельности русской церкви накануне отмены патриаршества в России, приведем указ Сената митрополиту Стефану Яворскому, «пастушку рязанскому», как он подписывался в официальных бумагах, адресованных царю, несмотря на проведенное законодательным путем общее запрещение Петра подписываться уничижительными именами. Указ датирован 21 января 1714 года; он характерен и по содержанию, и по тону для сношений Петра – как главы государства и церкви – и его сенаторов с высшим представителем православной церкви, местоблюстителем патриаршего престола. Сенаторы от митрополита Стефана даже и молитв не просили, а требовали: «Ц[арское] в[еличество] указал иркутскому епископу быть в Твери, а тверского епископа перевесть на Крутицы, и о том изволите, ваша милость, учинить по вышеписанному е[го] ц[арского] в[еличества] указу. При сем требуем вашего святителского себе благословения» [567] .
567
Архив Синода. Им. выс. ук. 1703–1721 гг. Л. 33; ЗА ПВ. Т. II.
Приглашая Феофана ко двору на торжественные собрания и богослужения, часто беседуя с ним о церковных делах, Петр сообщал ему как ближайшему помощнику свои намерения и планы, направленные к искоренению невежества и суеверия, к насаждению образования и распространению просвещения в духе своего времени. В одну из таких встреч Петр потребовал от Феофана Прокоповича, как указывает сам епископ, составления проекта Духовного регламента, подобно тому как раньше и позже требовал от него составления географии событий священной истории, толкования заповедей божьих, составления книги о блаженствах для «вразумления людем». При этом царь сообщил епископу Феофану свои пожелания, которые должны были найти выражение в виде нормы в проекте Духовного регламента, – например, о необходимости составления «книжиц» с изложением вероучения, об обязательности для епископов открытия школ, госпиталей и т. п. Петр же доставлял Феофану и нужные материалы для написания соответствующих глав, например личные впечатления свои от Французской академии, от бесед с профессорами Сорбонны, знакомил его в переводах с французскими морскими законами для составления программы духовных учебных заведений, например с главами из «Ordonnance de Louis XIV pour les Arm'ees Navales [et Arsenaux de Marine]» (1689): l[ivre, книга] XX, titre [титул] 10 – «Des seminaires 'etablis dans les Ports de Toulon et de Brest»; с главой о госпиталях – «Des Hospitaux `a la suite des Arm'ees navales ou Escadres». Вот почему Феофан в Духовном регламенте, как это ни странно для религиозно-церковного православного закона, делает ссылки на политику Людовика XIV, короля французского. Как автор первоначального проекта Духовного регламента Феофан имел под руками и относящиеся сюда собственноручно написанные указы Петра, например об учреждении по губерниям госпиталей: «По всем губерниям учинить шпиталеты [568] для самых увечных – таких, которые ничем работать не смогут, ни стеречь; также и зело престарелых; также прием незазрителной и прокормление младенцем, которые от незаконных жен рождены (дабы вящшего греха не делали, сиречь убийства), по примеру новгородского архиерея» (от января 1712 года) [569] .
568
Т.е. госпитали. – Примеч. ред.
569
Сен. арх. Кн. 6. Подл. им. выс. ук. и пов. Л. 9; ЗА ПВ. Т. II.
Имея под руками пункты из «Клятвы епископов», например: «Паки обещаваюся врученную ми ныне паству всю на всякое лето, аще возможно будет, по крайней же мере в два или три года, самому по обычаю апостол посещать и назирать; посещать же не ради лихоимания и чести, но апостольски» [570] , Феофан развил их в целую главу (XVII) «О епископах». В ней автор, хорошо знакомый с жизнью, обычаями и нравами церковников, а также с задачами епископских объездов, подробно изложил в виде норм прав'a и обязанности как самих епископов, так и их слуг, особенно в смысле ограничения аппетитов последних, «ибо слуги архиерейские, – как гласил Регламент, – обычно бывают лакомые скотины». Тот же прием имел место в Регламенте при составлении главы об отлучении от церкви – «О епископах», глава XVI. В основу ее был положен собственноручный текст Петра из клятвенного обещания епископов: «Кто покажет себя явным еретиком или разорителем заповедей божиих, таких по триех увещаниях (по Апостолу) отлучать, а не так, как ныне: для ссор с собою или с своими отлучают всякого таинства, и не только тых, но их подданных безвинных» [571] .
570
Каб. П.В. I отд. Кн. 31. Л. 27.
571
Там же. Л. 19.
Итак, первоначальный проект Духовного регламента, отличаясь богатством норм, принципиальностью их, был написан Феофаном в строгом соответствии с политикой, проводимой Петром. Источниками для автора при составлении проекта были устные указания и распоряжения Петра, указы царя, особенно его дополнение клятвенного обещания епископов, а также переводы иностранных законов, доставленные Феофану царем, и, наконец, богатейшие наблюдения самого автора над религиозной и церковно-общественной жизнью России и Запада. При этом необходимо заметить, Феофан искренно сочувствовал реформам Петра, что и доказал впоследствии, с наступлением реакции при преемниках последнего: перед лицом страшной Тайной канцелярии, оправдываясь во взводимых на него обвинениях, например в отвергании почитания святых икон, в стремлении извести монашество, он, признавая инициативу покойного Петра в преобразованиях церкви, не проявил малодушия и не отрекся от основных норм составленного им Духовного регламента.
Срединное положение между рассмотренными выше учредительными законами – «Должностью Сената» и Регламентом Духовной коллегии – занимают все другие первоначальные проекты регламентов, примыкая ближе к первому, если они дальше стояли от сепаратных указов Петра, его непосредственного руководства и участия в их написании, и, наоборот, ближе ко второму, если проекты в основном содержании передавали указы Петра и его резолюции на докладах, подаваемых Сенатом и государственными коллегиями, а авторы их получали директивы от самого царя.
Рассмотрим некоторые из них [из этих первоначальных проектов].
Остановимся прежде других на проекте знаменитого «Указа о челобитчиках», которым впервые в России были строго разграничены судебные инстанции с точным указанием круга дел, по которым дозволялось подавать челобитные на имя самого царя. Проект указа был написан А. А. Матвеевым и подан в Кабинет Петра, как упоминалось выше, 3 декабря 1718 года [572] . Сравнивая эту первоначальную редакцию с последующими, без труда можно определить, что автор, будучи президентом Юстиц-коллегии, тем не менее еще не уяснил себе к концу 1718 года основ судебной реформы Петра. И это несмотря на то, что 9 мая того же, 1718 года на «Докладе о Юстиц-коллегии» Петр дал президенту принципиальные указания относительно структуры судебных учреждений в России в своих резолюциях на пункты доклада. Президент же, указывая на устройство судов в Швеции, не помнил, какие суды и в каких местах уже было предписано установить в России и, в частности, какие дела должны были войти в круг ведения Юстиц-коллегии – только судебные или и поместные. Между тем Петр в нескольких строках своей резолюции [от] 9 мая уже наметил будущую структуру судов в России: «Поместному приказу быть особливо (для умножения дел), однако ж под управлением Юстиц-колегии. А спорные дела приносить в Юстиц-колегию. Судам быть по городам, а главным – в каждой губернии по одному, а малые – под оным, а главные губернские – под Юстиц-колегии» [573] . Несмотря на столь ясные указания Петра, находившиеся под руками у президента – как видно из его подписи под пунктами доклада и резолюциями царя: «Подлинные статьи я к себе взял из Сенату», – он в своем проекте не уловил основ судебной реформы Петра, спутал судебные инстанции и, наконец, не определил круга дел, по которым Петр разрешал доносить непосредственно царю, притом не только разрешал, но и обязывал. Автор проекта установил такие судебные инстанции: суды городские, провинциальные, губернские, высший надворный суд Юстиц-коллегии и государственную коллегию. По проекту Матвеева, по-видимому, Юстиц-коллегия не являлась государственной коллегией. Между тем по резолюции Петра были определенно намечены следующие инстанции: городские, провинциальные суды, «в знатных губерниях» – надворные суды, откуда «апель чинить» [574] в государственную Юстиц-коллегию. Юстиц- же коллегия, как и все государственные коллегии, подлежала ведению и суду Сената.
572
Каб. П.В. II отд. Кн. 39. Л. 496–499.
573
ЗА ПВ. Т. I. С. 368.
574
Т.е. передавать дела для пересмотра в апелляционном порядке. – Примеч. науч. ред.
Вторым крупным отступлением первоначального проекта Матвеева от планов Петра явилось смешение компетенций судов и администрации, над разграничением которых Петр в эти годы внимательно и усиленно работал.
Реформа областных и центральных учреждений 1718–1719 годов имела своей задачей разграничение компетенций суда и администрации, между тем по проекту Матвеева из провинциальных судов дела в порядке кассации [575] должны были поступать к административным органам – «из провинции и городов тех апель, или позыв, чинить тем делам в губернии, до глав земских». Главы земские – это ландсгевдинги, или губернаторы, высшие представители администрации в губернии.
575
Ошибочная формулировка Н. А. Воскресенского. Из цитируемого текста явствует, что в подготовленном А. А. Матвеевым законопроекте подразумевался апелляционный порядок пересмотра судебных решений. Кассационный порядок пересмотра судебных решений утвердился в отечественном судопроизводстве только с изданием Судебных уставов 1864 года. – Примеч. науч. ред.
И, наконец, третье расхождение проекта Матвеева с указаниями царя. Петр, поставивший своей задачей пресечение непосредственного, патриархального обращения челобитчиков к верховной власти, тем не менее делал исключение из этого правила для особо важных государственных дел, [а] именно по первому пункту – «о каком злом умысле против персоны е[го] в[еличества] или измене» – и по второму – «о возмущении и бунте» [576] . Эта норма не нашла отражения в проекте Матвеева.
576
Каб. П.В. I отд. Кн. 32. Л. 144 и след.