Певцы Родины
Шрифт:
Эти строки из "Слова о полку Игореве" служили как бы эпиграфом к
картине. Васнецов создал произведение-памятник великому творению русского
эпоса.
Современники, за малым исключением, не поняли этого. Старая история
повторилась...
"Современные известия" сетовали: "Ни лица убитых, ни позы их, ни раны,
наконец, - ничто не свидетельствует здесь ни о ярости боя, ни об исходе
его". Рецензент негодовал, зачем это художник потратил
красок на эту невыразительную вещь.
Чего же можно было ждать от газет, когда даже сам Нестеров признавался:
"Когда Виктор Михайлович пришел к сказкам, былинам.., когда о нем
заговорили громче, заспорили, когда он так ярко выделился на фоне
передвижников с их твердо установившимся "каноном", - тогда новый путь
Васнецова многим, в том числе и мне, был непонятен, и я, как и все те, кто
любил "Преферанс", пожалел о потере для русского искусства совершенно
оригинального живописца-бытовика..."
А Крамской, так страстно убеждавший Васнецова не бросать жанр и
продолжать "писать тип"? Надо отдать дань его чуткости и честности. Он
сказал Репину: "Трудно Васнецову пробить кору художественных вкусов. Его
картина не скоро будет понята. Она то нравится, то нет, а между тем вещь
удивительная".
Стасов не понял "Побоища", он не увидел в нем "ничего капитального".
Возмущенный Репин со свойственным ему темпераментом немедля написал ему:
"...Поразило меня Ваше молчание о картине "После побоища", - слона-то
вы и не приметили, говоря, ничего тузового, капитального нет. Я вижу теперь,
что совершенно расхожусь с Вами во вкусах, для меня это необыкновенно
замечательная, новая и глубоко поэтическая вещь, таких еще не бывало в
русской школе".
...Было от чего загрустить, если не впасть в отчаяние Васнецову.
Огромный труд, большое чувство, вера в свое правое дело - все было
поставлено под сомнение. В это трудное время живописца очень поддержал
Чистяков. Он писал Васнецову: "Вы, благороднейший Виктор Михайлович,
поэт-художник! Таким далеким грандиозным и по-своему самобытным русским
духом пахнуло на меня... Я бродил по городу весь день, и потянулись
вереницей картины знакомые, и увидел я Русь родную мою, и тихо прошли один
за другим и реки широкие, и поля бесконечные, товарищи детства...
семинаристы удалые, и Вы, русский по духу и смыслу, родной для меня!
Спасибо, душевное Вам спасибо...
В цвете, в характере рисунка талантливость большущая и натуральность.
Фигура мужа, лежащего прямо в ракурсе, выше
глубокие думы наводят на душу. Я насквозь вижу этого человека, я его знал и
живым: ветер не смел колыхнуть его полы платья; он и умирая-то встать хотел
и глядел далеким, туманным взглядом".
Чистяков почувствовал самое сокровенное качество живописи Васнецова -
способность создавать у зрителя состояние причастности к истории родины,
делу народному. Полотна художника будили чувства патриотизма, гордости за
свою отчизну.
Виктор Михайлович написал в ответ Чистякову:
"Вы меня так воодушевили, возвысили, укрепили, что и хандра отлетела, и
хоть снова в битву, не страшно и зверье всякое, особенно газетное. Меня, как
нарочно, нынче более ругают, чем когда-либо, я почти не читал доброго слова
о своей картине".
Итак, "дела давно минувших дней", выраженные пластически Васнецовым в
"После побоища", вызвали самые разные чувства - от зубоскальства, недоумения
и равнодушия до самого глубокого восхищения и признания.
Москва художественная, вершившая вкусами, встретила Васнецова более чем
прохладно. И наверное, ему на первых порах пришлось бы очень туго, если бы
не счастливая звезда, приведшая художника к Савве Мамонтову и Павлу
Михайловичу Третьякову.
Алексей Максимович Горький дал такую оценку Мамонтову: "...Мамонтов
хорошо чувствовал талантливых людей, всю жизнь прожил среди них, многих -
как Федор Шаляпин, Врубель, Виктор Васнецов, и не только этих, - поставил на
ноги, да и сам был исключительно даровит".
Великолепным заключительным аккордом в истории картины "После побоища"
стало приобретение ее Третьяковым для галереи.
Это была победа!
Вот строки из воспоминаний дочери Третьякова, Александры Павловны,
которые раскрывают характер московских вечеров, столько давших формированию
таланта Васнецова. "У нас Виктор Михайлович бывал часто, заходил днем из
галереи, а больше вечером. Он бывал почти на всех музыкальных вечерах,
которые ценил и любил... Нежный, благородный блондин, глубокая натура, много
работавший над собой человек с поэтичной, нежной душой. Последнее его лучшее
произведение вполне характеризует его: "Слово о полку Иго-реве". У нас в
галерее".
Музыка. Она нужна была Васнецову как воздух, особенно в те часы, когда
порою "дух иногда так смущается, что я начинаю делаться нравственным
трусом".