Пейтон-Плейс
Шрифт:
— Ну, Селена не лжет. Она никогда не лгала. И Джо тоже. Лукас всегда был единственным обманщиком в этой семье. Нелли никогда не была слишком умной, но она всегда была честной.
— Да. Дети Кросса не обманывают. Если они говорят, что Лукас не показывался дома, значит, он не показывался, вот и все.
И тем не менее представители Департамента и смущенный Бак Маккракен навестили в тот же вечер Селену и Джо. Бак сидел в кресле, нервно вертел в руках шляпу и жалел, что заварил всю эту кашу. Представители Департамента задавали вежливые вопросы, на которые Селена и Джо давали один и тот же ответ. Нет. Нет, они не видели Лукаса Кросса. Они уже много лет ничего о нем не слышали. Нет. Никогда. Он никогда не писал домой. Они даже не знали,
— Селена!
— Не бойся, Джо.
— Но, Селена, так много вопросов!
— Не бойся, Джо. Они ничего не знают. Они не могут этого знать. Мы похоронили его, мы выскоблили, вымыли и сожгли все, что могло бы нас выдать. Не бойся, Джо.
— Селена, а ты боишься?
— Да.
В этот уикенд Тед Картер приехал домой и, узнав об исчезновении Лукаса Кросса, тут же пошел к Селене.
— Твой отец вообще сюда не приходил? — спросил он.
Нервы Селены были напряжены до предела.
— Послушай, — сказала она, — перестань говорить со мной как адвокат! Я уже наотвечалась на вопросы, и у меня есть только один ответ. Нет. Нет! Нет! А теперь оставь меня в покое!
— Но, Селена, я только хотел помочь.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты разве не хочешь, чтобы Лукаса нашли? — спросил Тед.
— Ты знаешь меня не первый год, — устало сказала Селена. — Если бы ты жил с ним, ты бы хотел, чтобы его нашли?
— По крайней мере, я бы хотел узнать, что с ним случилось.
— Ну, а я не хочу. Я молю Бога, чтобы его никогда не найми.
На следующее утро ребенок одной пары, живущей в хижине у Луговой дорога, пришел в кабинет Бака Маккракена, держа под мышкой пакет, завернутый в газету. Люди из Департамента очень заинтересовались пакетом, но Баку, когда он увидел его содержимое, стало плохо и он отвернулся. Там были остатки сожженного бушлата, с еще целыми пуговицами, и опаленный кусочек материи, — по-видимому, часть того, что когда-то было женским халатом. Шериф стоял в шести футах от своего стола, но даже оттуда он заметил пятна крови на этой материи. Двенадцатилетний пацан, принесший пакет, сказал, что он нашел все это в куче мусора на городской свалке. Потом мальчик сказал что-то о вознаграждении.
— Убирайся, — грубо сказал Бак Маккракен, и из коридора послышался голос матери пацана.
— Я говорила тебе, сынок, — всхлипывала она, — я тебе говорила и Па тоже: ничего хорошего не выйдет из того, что вмешиваешься в дела, которые тебя не касаются.
Один из представителей Департамента ткнул карандашом на остаток бушлата.
— Кажется, у Лукаса уважительная причина, почему он отсутствует на службе, — сказал он.
Хороший офицер, тихо декламировал Маккракен, никогда не исключает возможность нечестной игры.
— Возможно, у Лукаса была женщина, о которой никто из нас не знает, — сказал он вслух.
— Я бы остановился на девушке, — сказал один из них.
— Какая девушка? — наивно спросил Бак.
— Селена Кросс, — ответил второй офицер.
Было еще рано, когда два офицера из Департамента и Бак подъехали к дому Кроссов. Селена еще не ушла на работу, а Джо еще был в пижаме. Селена впустила их в дом и провела в гостиную. Она вела себя так, будто не замечает пакета, который один из офицеров держал под мышкой. Он положил его на стол и вытащил оттуда содержимое. Потом он выпрямился и посмотрел прямо в глаза Селене. Она не двигалась и не говорила, никаких эмоций не отражалось на ее лице, будто она смотрела на товар, который ее совсем не интересовал.
— Мы знаем, что ты сделала это, — сказал офицер.
Джо Кросс рванул через комнату и встал перед сестрой.
— Это я сделал, — кричал он. — Это я! Я убил его и закопал в загоне, я сделал это один. Я один это сделал!
Селена
— Иди в комнату, Джо, — сказала она. — Иди и оденься, как хороший мальчик.
Когда он вышел, она повернулась к Баку Маккракену.
ГЛАВА IX
Тесен мир. Прошли годы, и Бак Маккракен часто говорил, что хотел бы получить по никелю за каждый раз, когда произносились эти слова перед судом Селены Кросс.
Это были короткие недели из длинных дней в конце весны и в начале лета 1944 года. Раньше это было время «весенних танцулек», выпускного вечера, каникул, но тогда, в 1944-ом, напряжение этих недель возросло до такой степени, что все остальное, включая войну, померкло.
Пейтон-Плейс был переполнен народом. По улицам, которые знали только одного журналиста — Сета Басвелла, ходили толпы журналистов. Отдыхающие, которые раньше всегда приезжали в Пейтон-Плейс, направляясь в другие, более хорошо отрекламированные места, потоком съезжались в город на дорогих машинах, и на всех машинах были номера других штатов. Вряд ли случай Селены Кросс привлек бы такое внимание, если бы не начинающий молодой журналист криминальной бостонской газеты. У молодого человека по имени Томас Делани был талант сочинять привлекающие внимание заголовки статей. На следующий день после ареста Селены «Дейли Рекорд», на которую работал Делани, расцвела заголовком, напечатанным трехдюймовыми буквами: «ОТЦЕУБИЙСТВО В ПЕЙТОН-ПЛЕЙС». Эти слова подхватили другие газеты Новой Англии, и через три дня они были прочитаны практически каждым в четырех штатах. Редакторы газет откомандировали лучших репортеров освещать процесс Селены Кросс, и Пейтон-Плейс стал походить на психиатрическую лечебницу на открытом воздухе. В городе не было отелей, гостиниц, таверн или домов, где можно было бы снять комнату, поэтому репортеры и туристы, приехавшие писать и глазеть, были вынуждены мириться с неадекватными удобствами в Уайт-Ривер. Каждое утро эти люди наполняли Пейтон-Плейс, а по вечерам покидали его, но за часы в этом промежутке они буквально опустошали город. Впервые, с незапамятных времен, старики, занимающие скамейки у здания суда, были вынуждены спасаться бегством от яростно атакующих их журналистов, которые настойчиво хотели сделать фотографии «колоритных жителей» и постоянно приставали к старикам с расспросами, которые всегда начинались одинаково: «Что выобо всем этом думаете?» Единственный, кто не не стал спасаться бегством, — это Клейтон Фрейзер, ему понравился Томас Делани, репортер криминальной бостонской газеты. Этот странный союз начался в день, когда Томас приехал в Пейтон-Плейс и был обнаружен Клейтоном, беспечно рассиживающим на его любимом месте в ресторане Хайда. Клейтон разозлился, как черт, и все присутствующие в ресторане жители Пейтон-Плейс с интересом ожидали, как же поступит старик. Клейтон сел на стул рядом с Делани.
— Газетный репортер, да? — спросил Клейтон.
— Да.
— На кого?
— Бостонская «Дейли Рекорд».
— А, одна из этих криминальных газет.
— А что тут такого?
— Ничего, если вам это подходит. Читал как-то что-то написанное парнем по имени Артур Дж. Пеглер. Готов поспорить, он уже умер. Как-то Артур Пеглер сказал, что «криминальный журналист похож на орущую женщину, которая бежит по улице с перерезанным горлом». Я думаю, он прав, туловища достаточно для такой работы.
Не моргнув глазом, Томас Делани поднял чашку кофе.
— Я бы пошел дальше, чем мистер Пеглер, — сказал он. — Я бы сказал — обнаженная женщина, бегущая по улице и так далее.
— Конечно, — сказал Клейтон, — я не говорил, что для такой работы не нужно воображения. Если вы чего-то не знаете, вы можете придумать, тут без воображения не обойтись.
— Нужно не столько воображение, сколько нервы, мистер Фрейзер, — сказал Делани. — Обыкновенные железные нервы.