Пейзаж души: «Поэзия гор и вод»

Бо Ли

«Дух осени Жушоу злато жнет…»

Дух осени Жушоу злато жнет, Над морем — месяц, тонкий, как струна, Кричит цикада и к перилам льнет, Печали нескончаемой полна. Где исчезает ряд блаженных дней? Дает нам Небо перемены знак, Осенний хлад рождает ветр скорбей, Сокрылись звезды, бесконечен мрак. Мне грустно так, что лучше помолчать И в песне до зари излить печаль.

Стихотворение № 32 цикла «Дух старины», 753 г.

Жушоу:

дух 7 месяца года по лунному календарю, первого месяца осени, увядания, начала жатвы; изображается летящим на двух драконах и со змеей за левым ухом. Злато: золото (металл) как один из пяти основных элементов китайского мироустройства соотносится с западом и осенью. Месяц, как струна: традиционный образ молодого месяца, изогнутого, как лук с натянутой тетивой; стоящее в этой строке слово «море», скорее всего, обозначает не море как таковое, а озеро — тоже бескрайний водный простор, тем более что в это время Ли Бо находился в Цюпу, где осенью реки и озера сливаются в огромный массив воды.

«Взойди на гору, посмотри окрест…»

Взойди на гору, посмотри окрест — Твой взгляд просторы мира не окинет. Но хладный иней падает с небес, Осенний ветер бродит по пустыне. Краса цветов уходит, как поток, Весь мир вещей плывет волной бегучей, Еще сияет солнце, но потом Угаснет в неостановимой туче. Платан обсижен стаей мелких птах, А Фениксам остался куст убогий… Ну, что ж, мечом постукивая в такт, Уйду я в горы… Так трудны дороги!

Стихотворение № 39 цикла «Дух старины», поздняя осень 743 г.

Платан-Феникс: традиционное противопоставление как образ испорченного мира, сошедшего с праведного Пути, ведь в мире, следующем законам Дао, на благородном платане гнездятся благородные Фениксы, а колючие кусты — для ничтожных мелких птах. Отбивать такт ударами по мечу: сюжет из хроник Воюющих царств о Фэн Сюане, который за неимением музыкального инструмента аккомпанировал себе ударами по лезвию меча и пел о своей бедности, надеясь на милосердие сюзерена; в дальнейшем это выражение стало употребляться для характеристики человека, попавшего в трудное положение, но не теряющего надежды. Трудны дороги: в антологии «Юэфу» есть песня, в которой говорится о тяготах жизненного пути и горечи разлуки; в стихотворении самого Ли Бо с таким же названием акцентируются не препятствия, а воля к их преодолению (перевод см. в сб. «Книга о Великой Белизне», М., 2002, с.321).

«Зеленой плетью слабой повилики…»

Зеленой плетью слабой повилики Ствол кипариса плотно оплетен, Ведь без него одна она поникнет, Ее поддержит в стужу только он. А дева-персик? Ей ли быть забытой, Одной сидеть, над виршами вздыхать? Горят, как яшма, юные ланиты, Черна волос уложенная прядь… Но если господин мой охладел — Каким же горьким станет мой удел!

Стихотворение № 44 цикла «Дух старины», 743 г.

«В саду востока персики цветут…»

В саду востока персики цветут, Улыбчиво раскрывшись ясным днем. Весенний ветр их овевает тут, Подпитывает солнышко теплом. Не дев ли прелесть на ветвях горит? Увы мне, силы лишены цветы: Драконов Огнь осенний опалит — И не сыскать былой красы следы. А там, на холмах юга, есть сосна — Под свист

ветров стоит себе, одна!

Стихотворение № 47 цикла «Дух старины», 743 г.

Восточный сад: в поэзии часто это метоним императорского дворца. Драконов Огнь: другое название созвездия Сердца (в современной астрономии — созвездие Скорпиона), одного из 7 созвездий Синего Дракона, расположенных в восточной части небосклона, состоит из 3 звезд; к осени оно перемещается ближе к западу; метоним самой осени.

Пою на реке

Магнолия-весло, ствол грушевый — ладья, Дуда златая, яшма-флейта на борту, Из жбана в чаши льет душистая струя, И чаровницы заскучать нам не дадут. Ждет Журавля святой, чтоб на него залезть, А я, беспечный странник, среди чаек — свой. Цюй Пина оды унеслись до самых звезд, А царский терем занесен давно землей. Возьмусь за кисть — дрожат все пять святых вершин, Стих завершен — мой смех взлетает к небесам. Когда бы знатность, власть уж были столь прочны, Несла б меня Ханьшуй не к морю, а назад.

759 г.

Ханьшуй: река в пров. Шэньси, которая течет на юго-восток и у Ханькоу впадает в Янцзы.

«Мой меч при мне, гляжу на мир кругом…»

Мой меч при мне, гляжу на мир кругом: На нем лежит дневная благодать, Но заросли скрывают дивный холм, Душистых трав в ущелье не видать. В краях закатных Феникс вопиет — Нет древа для достойного гнезда, Лишь воронье приют себе найдет Да возится в бурьяне мелкота. Как пали нравы в Цзинь! Окончен путь! Осталось только горестно вздохнуть.

Стихотворение № 54 цикла «Дух старины», 753 г.

Меч: в данном контексте это атрибут не столько воина, сколько судьи, дающего оценку падению современных нравов (Чжуан-цзы в гл. «Отучил фехтовать» среди функций боевого меча называет и такую — «определяет преступления и достоинства»). Края закатные: здесь имеется в виду Западная столица — Чанъань. Воронье: в традиционной философско-поэтической образности Китая часто появляется противопоставление волшебного Феникса, живущего на благородном платане, и ворон с воробьями (или других мелких птах), чье место в бурьяне и терновнике, но так происходит лишь в мире, живущем по правильным законам, там же, где законы извращены, благородные деревья заселены птичьей мелкотой, а для Феникса места нет. Нравы в Цзинь: поэт Жуань Цзи (3 в.), сетуя на падение устоев в государстве, часто садился в конный экипаж и, рыдая, гнал, не разбирая дороги; устойчивое словосочетание «путь исчерпан» указывает именно на этот сюжет, и упомянут он для откровенного намека на современную Ли Бо ситуацию.

«За небом Елан. Как дорога туда далека!»

Не всегда пути Ли Бо определялись его доброй волей и собственными устремлениями. Оклеветанный, брошенный в тюрьму, усилиями друзей замененную ссылкой, он пишет в дороге горькие стихи, вспоминая о покинутом доме и ощущая печаль, разлитую в природе.

С пути на юг в Елан посылаю домашним

За небом Елан. Как дорога туда далека! Наш лунный холодный шатер опустел так нежданно! Вон северный гусь возвращается сквозь облака, А я — все на юг, не дождавшись вестей из Юйчжана.