Пиф-паф
Шрифт:
Здесь нет запаха природы. Никаких звуков жизни.
Ничего.
Как мы глубоко под землей?
Мне завязали глаза, когда выводили меня отсюда, и завязали, когда мы возвращались. Они не хотят, чтобы я точно знала, где я, но почему?
С каждым вздохом Хаггерти становится все тяжелее. Его рука безвольно опускается на мое бедро.
Он спит.
Я жду, и жду, присматриваясь к его оружию, чтобы выиграть время, пытаясь придумать план, который
Щелк.
Скрип.
Топ, топ, топ, топ.
— Рэйв, — шепчет Хаггерти у меня за спиной.
Как он мог узнать по звуку открывающейся двери и стуку ботинок по бетону, что они принадлежат ногам Рэйва?
Хаггерти перемещает вес. Он переворачивает меня на спину. Его глубокие карие глаза пристально смотрят в мои. На его лице нет ни тени страха или беспокойства. Он спокоен, даже слишком спокоен.
Мое сердце учащенно бьется. У меня пересыхает во рту, а губы Хаггерти все ближе и ближе прижимаются к моим. Он прижимает их ко мне. Его язык быстро кружит у меня во рту. Неподдельная страсть, танцуя, прокладывает себе путь к моему сердцу.
Ох, боже. Как бы мне ни было страшно, я наслаждаюсь каждым движением Хаггерти, пока у меня по коже не бегут мурашки, а желудок не начинает крутить. Этот поцелуй ненастоящий. Это всего лишь видимость.
Хотя, черт возьми, он кажется таким реальным.
Его мягкие губы прижимаются к моим снова и снова. Его пальцы зарываются в мои волосы. Я стону ему в рот, и когда это делаю, все ощущения, будто по моей коже ползают насекомые, исчезают вместе с моим непослушным желудком. Я мгновенно превращаюсь в кашу от его прикосновения.
Почему я так реагирую на Хаггерти? Каждую минуту, когда я нахожусь рядом с этим мужчиной, мне хочется врезать ему коленом по яйцам, а потом врезать по его толстой шее, но я не испытываю ничего подобного, когда он целует меня. Нет, не тогда, когда его губы впиваются в мои.
— Джо, на пару слов, пожалуйста. — Рэйв. Он говорит четко. Он близко. Стоит прямо у кровати.
Когда он перестал идти? Почему я не услышала, как он остановился? Я не смотрю. Не вижу ту татуировку в виде змеи на его лице. У меня мурашки по коже.
Хаггерти отстраняется от меня. Я облизываю губы, все еще ощущая вкус его губ.
— Скоро вернусь, малышка. Люблю тебя, — говорит он. Его глаза пристально смотрят в мои, но они выглядят по-другому, умоляющими.
Малышка? Малышка? Это звучит так чуждо.
— Я-я-тоже-люблю тебя. — Думаю, это то, что он хотел от меня услышать. Я никогда раньше не говорила таких слов мужчине, который целовал бы меня. Еще одно первое, и снова отобрано, хотя я не имела в виду ничего из того, что сказала.
Хаггерти слезает с меня. Его вес исчезает с кровати, а затем звук закрывающейся
Мои мысли мечутся. Сердце бьется быстрее обычного. Рэйв здесь. Чего он хочет?
Я закрываю глаза. Пытаюсь думать, о чем угодно, только не о Рэйве, и тут я вижу наш поцелуй, запечатленный за моими закрытыми веками. Я прокручиваю его в голове снова и снова. Мое тело расслабляется. Сердцебиение замедляется… Я буду в порядке, если сосредоточусь на нашем поцелуе.
Глава девятая
Тихие звуки сопения Хаггерти ритмичны. Он ничего не сказал, когда вернулся в спальню. Он просто пристроился у меня за спиной, положил руку мне на бедро, и все.
Чего хотел Рэйв? О чем они говорили? Почему Хаггерти не рассказал мне об их разговоре? Почему я не спросила?
Знаю почему, потому что не верю, что Хаггерти расскажет мне всю правду. Это ведь человек, который сбросил меня в дыру в крыше и привез сюда.
Я смотрю на его пистолет, который он сжимает в руке, нависая надо мной, готовая выхватить. Провожу рукой по его руке, останавливаясь прямо перед запястьем.
Возьми пистолет, Миранда. Не сопротивляйся.
Пальцы дрожат.
Сердце бешено колотится.
Дыхание перехватывает.
Я провожу пальцами по тыльной стороне его ладони.
— Миранда, что случилось?
Проклятье.
— Ничего. — Мой голос дрожит.
— Если ты планируешь сделать то, о чем я думаю, то это будет очень глупый шаг с твоей стороны.
Я не говорю ни слова в ответ. Отдергиваю руку и прикрываю ею подбородок.
Он всегда на шаг впереди меня.
Как мне перехитрить его? Не могу больше здесь оставаться. Какая-то часть меня просто хочет свернуться калачиком и умереть. Но я и этого не могу сделать; я должна подчиняться и стараться жить в условиях, которых не пожелала бы даже тому парню-ремонтнику часов, который обобрал меня до нитки и увидел, как я оказалась на мели.
Я пыталась отобрать у него пистолет.
Провал.
Я попыталась сбежать.
Провал.
Я перепробовала все возможное, даже повредила плечо после того, как попыталась вчера выбить входную дверь. Как я смогу вырваться из дома, в котором нет окон и канализационных люков, из дома, который заперт снаружи? Почему я не могу открыть его изнутри без ключа? Что, если случится пожар, а я останусь здесь одна, как раньше? Как мне выбраться? Меня оставят сгорать заживо.
С каждым днем я все больше запутываюсь, устаю и прихожу в ярость от того затруднительного положения, в котором все еще нахожусь. Я умная женщина, так почему не могу разобраться с этим? Почему я до сих пор не освободилась?