Пиф-паф
Шрифт:
Я прижимаюсь щекой к сгибу колен и смотрю на живот Хаггерти, зная, что под его обтягивающей футболкой скрывается кожа, по которой я пробегала руками в порыве страсти. Возможно, мне больше никогда не доведется это сделать, потому что в любую минуту я могу стать кормом для рыб на дне океана. Я смеюсь. Смеюсь так сильно, что через несколько секунд по моим щекам текут слезы.
— Ты смеешься или плачешь?
Я смеюсь еще сильнее.
— Миранда?
— Я труп… — я хихикаю. — Свадьба… — Мои слезы усиливаются. —
Бретт прислоняется к дверному косяку, скрестив руки на груди:
— Она что, совсем чокнулась или что-то в этом роде?
— Да, думаю, что так и есть, приятель.
— Удачи тебе в этом. — Хихиканье Бретта вызывает у меня новый взрыв смеха.
— Прекрати смеяться, — говорит Хаггерти. — Нет, серьезно, это не смешно. Совсем не смешно. — Следует короткая пауза. — Ты же смеешься, да? Не плачешь?
Когда я, наконец, ловлю себя на том, что задыхаюсь, и меня больше не плющит от смеха от такой нелепости, я плачу. Я плачу так сильно, что у меня трясутся плечи. Хаггерти быстро подбегает ко мне и еще быстрее заключает меня в объятия.
Выйти замуж за Хаггерти? Я? У меня нет выбора. Ну, это если мы вообще доживем до этого дня.
Глава шестнадцатая
Я никогда не примеряла свадебное платье, но, честно говоря, какая двадцатилетняя девушка примеряла их?
Какого черта я, молодая женщина в самом расцвете сил, стою перед стеллажом, заполненным белыми кружевными, тюлевыми и расшитыми блестками платьями?
Потому что через четыре дня я собираюсь пойти к алтарю, и мне отведена главная роль — роль невесты.
Ничто из этого мне не нравится. Тот факт, что Хаггерти всю ночь ходил туда-сюда, оставляя Бретта следить за мной, как ястреба, вызвал у меня нервную дрожь, которая все утро кружила у меня в животе.
Я не должна была чувствовать себя так в такой момент. Моя мама должна быть здесь, и моя семья тоже. И как только я об этом подумала, женщина с темно-фиолетовой помадой и собранными в высокий хвост крашеными светлыми волосами закричала:
— Сэсси, моя малышка! Мамочка так скучала по тебе.
Мои брови опускаются. Кто, черт возьми, эта женщина? Она мне не мать. Она что, подражает Мадонне, потому что чем ближе она подходит, тем больше напоминает мне поп-звезду. Кожа, так много черной кожи покрывает ее тело с головы до ног. Куртка. Штаны. Сапоги… что за…?
Она крепко обнимает меня, так крепко, что ее руки обхватывают мою шею, а когда ее волосы касаются моих губ, мне хочется сплюнуть.
Кто вы, леди? И что, черт возьми, здесь происходит?
Хаггерти появляется в поле моего зрения из-за стойки со свадебными платьями.
— Мама Гровер. — Его глаза блестят.
Это
— Я так рад вас видеть. Добро пожаловать обратно в Ньюкасл, — продолжает он.
Незнакомка быстро разжимает объятия и, повернувшись, шаркающей походкой на высоких шпильках направляется к Хаггерти, широко раскинув руки.
У меня кружится голова. Я чувствую, как краска отхлынула от моего лица. Этого не может быть. Хаггерти собирается подарить Сэсси — мне — семью? Что? Когда? Почему?
Они обнимаются, как старые друзья, и чмокают друг друга в щеку.
Кажется, меня сейчас вырвет.
Мама Гровер с восторженным урчанием сжимает Хаггерти в объятиях.
— Дай-ка я посмотрю на тебя. — Она отодвигается назад. — О, ты все такой же красивый, как персик, покрытый вкусными взбитыми сливками, не так ли? — Она проводит рукой по его лицу.
— Так приятно снова вас видеть. — Улыбается Хаггерти. — А где папа? — Хаггерти не изменяет своему характеру.
Папа?
— Паркует машину. Ты же знаешь, как он относится к своему чертову «Бентли»?
— Как и все мы. — Хаггерти широко улыбается. У меня даже есть папа.
Через две секунды пожилой мужчина без единой пряди волос на большой лысой голове входит в дверь «Вдруг невесты». Он направляется прямиком ко мне. Я перевожу взгляд с него на Хаггерти, обратно на него, затем снова на Хаггерти. Хаггерти игриво подмигивает мне.
— Моя маленькая принцесса. Моя дорогая доченька, — говорит лысый мужчина.
— Папочка, — нерешительно отвечаю я. Внутри у меня урчит.
— Все еще не могу поверить, что создал такого идеального человека, как ты. — Он обнимает меня за плечи и прижимает мою голову к своей шее. — Миранда, ты в порядке? — шепчет он только для моих ушей.
Он знает мое настоящее имя. Он использовал мое настоящее имя. Слезы наворачиваются мне на глаза.
— Да, папочка, — плачу я. Я понятия не имею, кто этот мужчина, но он знает, кто я, и он обнимает меня таким заботливым образом.
Спокойствие сменяет бурление в моем животе.
— Всем здравствуйте. — К нам подходит дама с неуверенной походкой.
Я тоже ее родственница? Это давно потерянная тетя?
Ненастоящий папа двигается, пока не обхватывает меня за талию одной рукой.
— Я Петуния. Я собираюсь помочь вам сегодня. Извините, что так долго не могла прийти, я как раз заканчивала с другим клиентом.
Петуния работает в магазине. Но знает ли она, что происходит? Кто мы на самом деле? Почему мы здесь?
Мама Гровер скрещивает руки на груди, постукивая неоново-розовыми ногтями по рукаву: