Пиф-паф

Брукс Белль

— Надеюсь, что так, малышка. Надеюсь, теперь у нас двоих будет меньше приключений.

Я не понимаю, как заявление Хаггерти вообще возможно, учитывая, что мы собираемся скрываться от закоренелых преступников, которые, я уверена, будут искать повсюду, пока не найдут нас — и не убьют.

— Теперь мы можем выходить. — Спокойный, мягкий и заботливый взгляд Хаггерти не отрывается от моего лица. Его плечи расправлены, они больше не задраны к ушам, а выражение лица совершенно другое. Как будто все жесткие линии были частично стерты лазером.

Почему его так устраивает эта ситуация?

— Думаю, я лучше останусь на месте. — Я подавляю свой страх. За нами гонятся мужчины. Ужасные преступники. Они хотят нашей крови.

— Миранда… — Хаггерти кладет руки на подлокотники и наклоняется ко мне, приближая свое лицо к моему. — Либо ты сама сойдешь с самолета добровольно, либо я перекину тебя через плечо и вынесу отсюда.

— Ха. — Я с усилием выдыхаю. — Это обещание?

— Так и есть.

— Не делай этого. Я пойду добровольно, ты, большой увалень.

Я лучше пойду пешком.

— Хорошая девочка.

Я морщу нос:

— Ты такой властный.

Рина открывает дверь кабины.

— Удачи, — говорит она, когда я следую за Хаггерти в открывающиеся двери.

Думаю, нам понадобится нечто большее, чем удача.

Спускаясь по металлической лестнице, я продолжаю следовать за Хаггерти по заброшенной взлетно-посадочной полосе, как потерявшийся щенок, которым я и являюсь.

Где мы? Как будет развиваться следующая часть этой невероятной истории? А еще лучше, почему мы будем действовать в одиночку? Рина. Фальшивый папа. Они остались в самолете.

— Почему Рина и ненастоящий папа не идут с нами? Разве они не должны нас защищать?

Хаггерти чуть слышно смеется, продолжая свою длинноногую прогулку к машине, которую я теперь могу разглядеть вдалеке.

— Здесь только ты и я, детка. Никто другой не должен знать, где мы, кто мы и откуда пришли… никто.

Снова.

Я должна притвориться кем-то другим. Я изо всех сил пытаюсь понять, кто такая Миранда Сайкс, не говоря уже о вымышленном персонаже.

— Рина и Вектор…

— Какой Вектор?

— Фальшивый папа.

— О.

— У них дома есть другая работа, — продолжает он. — Например, убирать тот беспорядок, который я оставил после себя.

Его беспорядок. Наш беспорядок.

Я подбегаю к Хаггерти:

— Надолго мы здесь?

— На неопределенный срок.

Он что, совсем спятил? Он разыгрывает меня, дурачит меня, подшучивает надо мной. Должно быть, так оно и есть.

— Хаггерти, нет, это не так. — Он на сто процентов ведет меня по ложной дорожке.

Хаггерти искоса смотрит на меня:

— Да, так и есть. Пока они не закроют дело, которое я должен был расследовать.

Чертов ублюдок.

— Ты останешься со мной, — говорит он, подталкивая локтем.

Отлично!

Просто великолепно!

— Клянусь, я не знала ту девушку, — говорю я. Но так ли это на самом деле? Знала ли я ее? Могли ли мы ходить в одну школу?

— Не думаю, что знала. Думаю, Рэйв раскусил нас вчера, как я и предполагал. Вот почему я вызвал подкрепление и разведданные, чтобы навести справки.

— Рэйв все-таки не поверил в нашу историю?

— Очевидно, что нет. — Когда мы подходим к машине, Хаггерти достает из кармана джинсов ключи и конверт. Он разрывает желтую полоску, достает листок бумаги, пристально смотрит на него, а затем достает из кармана зажигалку и поджигает его, бросает на землю и дает ему сгореть. Он тушит пламя и пепел ботинком как раз в тот момент, когда фары машины дважды мигают. — Запрыгивай. Поехали.

— Подожди! У нас же нет вещей. Где наши вещи? Они нам понадобятся. — Я поворачиваюсь к самолету и показываю пальцем. — Где наши чемоданы? То, что нам понадобится в нашей новой жизни?

— Все уже улажено. Садись в машину. — Хаггерти замирает, наблюдая, как я направляюсь к двери со стороны пассажира.

На этот раз я не убегу. Я хочу, но не буду. Я усвоила этот урок на горьком опыте.

— Давай, поторопись, — говорит он.

— Бретт уже будет ждать нас, когда мы доберемся туда, куда направляемся, верно? Ну, как бы это же не только мы двое?

Хаггерти опускает руки на крышу. Его голова слегка наклонена вниз.

— Бретт мертв. — Он пристально смотрит на меня, и на его лице почти не двигается ни один мускул.

— Что значит, мертв? — у меня сразу перехватывает дыхание, как будто меня ударили под дых.

— Они вычислили нас и добрались до Бретта раньше, чем это сделал кто-либо, кто мог бы его защитить. Вот что происходит на такой работе.

Слеза подкатывает к моему глазу и бежит по щеке:

— Нет. Нет, это не так.

— Миранда, это так.

— Откуда тебе знать? Ты был со мной. Он не может быть мертв. Он просто…

— Пожалуйста, Миранда, просто оставь это, — говорит он, и его плечи опускаются. Я тянусь через крышу, надеясь, что он встретит меня на полпути и я смогу коснуться его руки, но он этого не делает. Вместо этого он делает глубокий вдох, на секунду закрывает глаза, а затем выдыхает. — С этого момента мы больше не будем произносить его имя. Понятно?

Я киваю.

— Ладно, но… — я сглатываю, во рту пересохло, сердце бьется тяжело и учащенно. — Как это случилось?

— Тебе не нужно ничего знать.

Он мертв. Черт возьми. Мертв. И Бретт сказал, что из-за меня его убьют, что я представляю опасность для его жизни… Он был прав. У меня немеют ноги, когда я падаю на пассажирское сиденье. Он погиб при исполнении служебных обязанностей. Это так ужасно.

Двигатель заводится. Я пристегиваю ремень безопасности и смотрю на Хаггерти, гадая, о чем он думает и что на самом деле чувствует.