Пикник (сборник)
Шрифт:
— Вам обязательно надо читать газету?
— Да, я всегда читаю. Зачем же она еще, если ее не читать?
— Такой дивный день, а вам надо зарываться в эти акции, прибыли и тому подобное.
— Что ж, простите. Конечно, если вам это обидно…
— Обидно? При чем тут? Просто я говорю — такой дивный день, а вам надо превращаться в книжного червя, газетного и тому подобное.
— Слово «червь» мне не кажется таким уж лестным. И что это на вас нашло?
— Ничего на меня не «нашло», как вы изволите выражаться.
— Да что
Несколько минут мисс Страттон лежала молча, мрачная и решительная. Наконец она не выдержала и прошептала:
— О Господи!
— Ну скажите, какой в этом смысл? — сказал мистер Флетчер.
— А-а! Читайте лучше свою отвратную газету!
— Действительно.
Мисс Страттон, молча, еле сдерживаясь, уставилась на лиственный шатер в кисточках липового цвета. Только крохотные кусочки неба сквозили за ним битым ярко-синим стеклом.
— Ну что я, по-вашему, должен делать? — спросил мистер Флетчер.
— Делать? Ну, могли бы похвалить мое новое платье. По крайней мере заметить.
— Я заметил. Мне оно нравится.
— Нравится! Мой друг от него прямо обалдел.
— Должен ли я заключить, что вы предпочли бы общество вашего друга?
— Разве я говорю? Просто я говорю… А-а, да ладно.
Потом больше получаса оба не раскрывали рта. Только мисс Страттон, как бы совершенно изнемогая от жары, еще больше расслабила вырез и отерла влажные обнаружившиеся округлости носовым платком.
Наконец мистер Флетчер сказал тусклым, невыразительным, даже ужасным каким-то голосом:
— Мы, кажется, загубили весь вечер.
— Мы! — Мисс Страттон не могла больше этого выдержать и вскочила. — Господи! Мы! Говорите, что называется, за себя!
— Ох! Милая! Вот уж не думал я, что мы дойдем до такого!
— Никакая я вам не «милая»!
К крайнему изумлению мистера Флетчера, мисс Страттон уже шагала прочь.
— Стойте, куда же вы?
— Куда? Как вы думаете — куда? Я иду к своему другу. Запомните. К другу! К другу!
Высоко задрав голову под палящим июльским солнцем, мисс Страттон бросилась прочь через парк.
Прошло почти два месяца, а она ни разу не видела мистера Флетчера в поезде. Не видела она его и в баре, где иной раз задерживалась по вечерам, потягивая херес и надеясь, что каким-то чудом его туда занесет.
Наконец, не в силах больше терпеть, она отправилась на квартиру мистера Флетчера, в его скромное жилище. Взобралась по крутой лестнице, стучала, стучала, звонила, но никто не ответил. Наконец она спустилась, и тут из нижней квартиры вышла женщина и спросила:
— Могу я вам чем-то помочь?
— Мне нужен мистер Флетчер.
— А-а. Мистер Флетчер тут больше не живет.
— Да?
— Он снял квартиру в Лондоне. Сказал, трудно каждый день в поезде ездить.
— Адреса его не знаете?
— Да нет вот. Он ни с того ни с сего сорвался. Все заметили — плохо выглядел. Наверное, лестница была не под силу. Буквально задыхался, мы слышали. Знаете, как все астматики.
— Он разве астматик?
— А то как же. Я уж сколько раз думала — вот умрет. Даже стыдно сказать, а ведь я каждый день некрологи просматриваю. Жутко звучит, сама знаю, да как-то не хочется пропустить.
Мисс Страттон тоже стала просматривать некрологи. Через год примерно она прочитала, что мистер Флетчер, который читал газету вверх тормашками и выражал свои чувства к ней при помощи нехитрых вещей, как акониты, первоцвет, стаканчик хереса, — что мистер Флетчер умер. Сейчас мисс Страттон замужем, муж ее, по фамилии Ролинсон, — оптовый торговец красками, эмульсией, разным таким товаром. Живут они на вилле, обставленной до мельчайшей, последней детали декораторами от фирмы; над садом тоже поработали профессионалы, и он у них аккуратный, не придерешься, вылизанный и скучный.
Ролинсон — человек твердых правил, каждое утро он встает в полседьмого и священнодействует: бреется, подравнивает усы, помадит волосы, умащается кремом, чистит зубы, отманикюривает миндалевидные ногти, чтобы явиться на службу ровнехонько в девять. Каждый день он обедает на службе. Каждый вечер, в девять, он является домой, к бывшей мисс Страттон, которая раскладывает пасьянс, вяжет, или читает, или смотрит телевизор в ожидании ужина. Когда он в отъезде, куда бы он ни уехал, со службы ему звонят Дважды в день и отчитываются во всем до последней подробности. Когда он ужинает в ресторане, он не читает, нет, он изучает меню, тонко и глубоко вникая в каждую букву, как в Священное писание. С бывшей мисс Страттон он обращается корректно, вежливо исключительно так, как надо. Она, он надеется, обеспечена всем, чего может желать. Всем, что только нужно.
Иной раз посреди всей этой налаженности и надежности в голову мисс Страттон лезет мистер Флетчер и разная чепуxa как его эти акониты, примулы, его этот херес; а иной раз, когда она одна, когда муж не видит, она читает газету вверх тормашками.
И тогда только мир не кажется ей перевернутым, и она может наконец в нем что-то понять.
ГОЛОС ЗИМЫ
Мисс Кингсфорд давно привыкла довольствоваться по преимуществу собственным обществом; так и ссориться ей было не с кем.
Маленький белый пансион на верху обрыва смотрел прямо в море, его деревянные балконы облупились от соленого морского воздуха. Многие из постояльцев были старые и слабые, как серые, робкие улитки. Они медленно ползали вверх и вниз по лестницам, вползали и выползали из комнат, застеленных жидкими коврами. У некоторых были собаки, и поскольку внизу в вестибюле висело большое объявление, что «Собак просят вносить на руках», эти «некоторые» больше походили на одряхлевших нянюшек, когда с виноватым видом проносили своих косматых младенцев, иных еще обернув вдобавок теплыми шалями.