Пилигримы проклятых земель
Шрифт:
– Нет надо! – Рявкнул в ответ Леший. – Нам жить надо! Вы даже себе представить не можете как надо! Майору эти вещи теперь точно ни к чему. А то что в крови, не беда. Высохнет, оботрется и обсыплется.
– Можно мне жилет? – не дожидаясь разрешения, Пашка присел и липнущими от крови пальцами стал расстегивать молнию на камуфлированном «Тарзане» мотострелка.
Разувать Петровича чекист не стал никого заставлять. Сделал все сам, ловко и быстро. Уже через пару минут Андрюха всучил вконец потерянному Серебрянцеву еще довольно неплохие
В этот самый момент со стороны пробитой БТРом дыры донесся выстрел. Мы все разом обернулись и резко вскинули оружие. Рефлексы у последних на Земле гомо сапиенсов, как не крути, будь здоров… развились, мать вашу!
На фоне мутного светлого пятна пролома темный силуэт моей подруги виднелся довольно четко. Лиза хотя и продолжала сквозь оптику «любоваться местными красотами», но особых признаком беспокойства не выказывала, а спустя несколько секунд даже махнула нам рукой, словно дала команду «Отбой!».
– Поторапливаться надо, – Леший не очень-то доверял этому неверному, обманчивому спокойствию.
Взявшись за горловину бочки, он приказал Нестерову:
– А ну, майор, подсоби.
Вместе они опрокинули тяжелую железную емкость, высыпали из нее порошок, после чего начали вниз ногами запихивать туда труп Петровича. Тот едва поместился, и милиционеру с чекистом пришлось потрудиться, чтобы крышку все же можно было закрыть. Однако, прежде чем это сделать, Леший в компании Пашки и Нестерова сходил за несколькими мешками строительной смеси, может шпаклевки для стен, а может пасты для керамической плитки. Само собой я не очень-то вчитывался в этикетки.
– Засыплем внутрь, – пояснил подполковник. – Труп начнет гнить, появится влага, и материал затвердеет. Вот тогда уже точно майора не всковырнут. Будет спать спокойно.
Мне много пришлось повидать на своем веку: улицы, заваленные тысячами гниющих трупов, дождь, темный от человеческого пепла, поля, засеянные ржавыми касками и автоматами, но при виде того как окровавленное лицо Петровича тонет в едком белом порошке, мне стало не по себе. Это мне, закаленному жизнью мужику, а вот на Пашку и старика Серебрянцева такое погребение произвело сильное впечатление. Оба они стояли белые как мел. Леший все это конечно же заметил, но ничего не сказал. Он закончил свою работу и как можно плотнее набил на бочку металлическую крышку.
– Все. Готово, – Андрюха отряхнул руки. – Если кто желает сказать прощальную речь, валяйте. Даю пятнадцать секунд.
Все угрюмо молчали, и тогда подполковник заговорил сам:
– Хоть в чем-то ему подфартило. Если уж и нам суждено… то… Короче, чтобы и о нас так позаботились.
От этих слов Пашку тут же стошнило. Стоявший рядом милиционер похлопал пацана по спине и, пытаясь, нет, совсем не поддержать и успокоить, а скорее привести в рабочее состояние, пробурчал:
– А ну, Орлов, отставить. Ты мужик или нет?
– Я все… Дядя Толя, я сейчас… – от властного голоса Нестерова мальчишка вздрогнул и начал спешно вытирать губы
– Так, похороны объявляются закрытыми. Поминок не будет, так что всем рассредоточиться.
Подполковник ФСБ думал, что поставил точку в траурной церемонии, но Пашка неожиданно спросил:
– А надпись?
– Какую еще, нахрен, надпись?! – Леший стал заводиться, и если бы не мой взгляд, определенно вызверился на мальчишку.
– На могилах всегда надписи делают. А то забудут, кто там лежит.
Сам того не понимая, пацан изрек очень важную, может даже главную для всех нас вещь. Если мы оставим здесь надпись, то не только сохраним память о майоре, а еще и подарим этому месту, да и пожалуй самим себе надежду. Какую надежду? Да ту самую, главную! Надежду, что сюда после нас кто-то придет, вспомнит, что мир спасен совсем не потому, что ему просто так крупно повезло, а потому, что мы не сдались, что мы боролись за него до конца.
– Краски и кисточки в соседнем ряду, – Анатолий Нестеров рукой показал на край выступающего из полумрака стеллажа. – Лучше эмаль или масляная.
– Я мигом! – не долго думая, Пашка рванул в указанную сторону.
– Стой! – пришлось остановить мальчишку. – Автомат держи двумя руками и не зевай.
– Ага! – пацан поднял свой «укорот» и стал красться как заправский коммандос в джунглях Латинской Америки.
– Там кого-то поставить надо, – майор милиции с подозрение поглядел в спину удаляющегося мальчугана. – Магазин длинный. Из темноты черти-кто может выскочить.
– Задание как раз для тебя, – я поглядел на Лешего, и тот согласно кивнул.
– Да я, собственно говоря, об этом и толкую, – Нестеров отстегнул от своего АКСа магазин, заглянул внутрь него, взвесил на ладони и, удовлетворенно кивнув, вставил назад в автомат. – Тогда пошел. А ты, Максим, давай решай что-то с машиной. Ночь уже не за горами. Если не получиться починить, надо будет срочно думать, как до утра дотянуть.
– Ясное дело, – я сразу же поглядел на покосившийся БТР. – Сейчас только доктор мне пальцы перемотает, и можно будет начинать.
На «доктора» Главный отреагировал странно. А может это не столько на «доктора», сколько на все то, свидетелем чего он стал в последний час. Ханх, не мигая, уставился мне в лицо и глядел так, словно старался прочесть все мои мысли, все чувства. От этого ощущения я даже поежился. Ей богу, не знал бы, что он простой человек…
Звук частых, приближающихся шагов отвлек мое внимание. Это бежал Пашка.
– Что стряслось? – шедший ему навстречу Нестеров насторожился.
– Я краску нашел! – мальчишка показал пол литровую жестняку и кисточку с длинной тонкой кучкой.
– Молодец, что нашел, – Анатолий опустил ствол Калаша.
– А что писать-то? – Пашка как раз поравнялся с милиционером, потому спросил именно у него.
– Что писать… – Нестеров пожал плечами. – Ну-у, как обычно. Фамилия, имя, отчество и дата, конечно.