Pink Floyd. Кирпич к кирпичу
Шрифт:
Но для всех этих значений страсти слово «желание» — подходящее слово. Интеллект Уотерса не был холоден и невозмутим. Не были холодными и невозмутимыми его мучительные раздумья, использованные им при разработке идей, придавших блеск альбому «Dark Side Of The Moon». В музыкальном плане для «Pink Floyd» он был как архитектором, так и кирпичиком. Он всегда хотел строить. И к 1971 году, после скачкообразного развития группы — через «Ummagumma» и «Atom Heart Mother» к «Meddle», — его талант и его желание слились воедино.
Он говорит: «Я очень хотел увеличить композиции за счет разговорных
Трудно вспомнить точную хронологию, но, я думаю, мы начали импровизировать на тему некоторых композиций на Бродхерст-гарденз, и после того, как я сочинил пару текстов песен, я вдруг подумал: «Было бы здорово сделать весь альбом о различных давлениях, испытываемых людьми в современной жизни».
Предложение оказалось мощным катализатором для остальных. Вместе они набросали список тем: бегство от самого себя («On The Run»), приближение старости («Time»), смерть и религия («The Great Gig In The Sky»), деньги («Money»), насилие («Us And Them»), безумие («Brain Damage»). Хотя эти темы были разработаны совместно, Уотерс взял личную ответственность на себя, несмотря на небольшое соперничество в то время, в особенности потому, что декабрь 1971 года застал Гилмора в плохом творческом состоянии.
После скандального ухода десять лет спустя Уотерс с презрением высказался о своих коллегах, не внесших никакого вклада в написание стихов самого успешного флойдовского альбома. В интервью 1993 года, взятом Ричардом Харрингтоном из «Washington Post», он насмехался: «Больше никто в группе не мог сочинять тексты песен. После того как Сид ушел, в группе не было других поэтов, кроме меня. Дэвид написал пару песен, но они ничем особо не выделялись. Не думаю, что Ник когда-либо пытался сочинять стихи, а Рик, может быть, и сочинял раньше, но они были ужасны».
Однако в виде исключения он, кажется, склонен воздать им должное за хорошую работу в лучшие времена. «Когда мы делали «Dark Side Of The Moon», моя роль, разумеется, была не такой доминирующей, какой она стала позже. Мы работали вместе довольно сплоченно», — признается он.
Поскольку Роджер вспоминает подробности каждой песни, это необыкновенно положительное высказывание, единственное в его философской жалобе-истории о ходе четырнадцатимесячного процесса сочинения, гастролей и записи альбома.
«Все мы участвуем в маленьких сражениях между добром и злом в своей повседневной жизни, и меня волнует то, что пустая борьба за материальные ценности затмевает нам путь к более достойной жизни. Вот об этом и рассказывает «Dark Side Of The Moon». И несмотря на довольно гнетущий финал из-за песен «Brain Damage» и «Eclipse», нужно делать скидку на то, что произойдут эти вещи или нет, зависит только от нас».
Ценная мысль, так как очень часто столь важные размышления оказывались близки слушателям многих стран только потому, что были высказаны в форме эмоциональной музыки.
К концу записи Уотерс натолкнулся на идею добавить в фонограмму фрагменты диалогов,
«Я до сих пор с удовольствием слушаю их, — восторгается он. — Я придумал комплект из примерно 20 вопросов, написанных на карточках. Они шли по порядку, и там были как общие вопросы, например: «Что для вас означает фраза «Темная сторона Луны»?», так и ряд вопросов личных, например: «Когда вы в последний раз дрались?» Мы просили людей зайти в пустую студию, прочесть первую карточку, ответить на вопрос, перейти к другой карточке, ответить на следующий вопрос и так далее, пока они не ответят на все вопросы. Мы показали карточки всем закомым, от Пола Маккартни до Джерри Дрисколла, швейцара студии на Эбби-роуд».
Дрисколл произвел фурор своими обывательскими, но необыкновенными ответами, такими, например, как ответ на вопрос «Вы боитесь умереть?» — «Я не боюсь умереть. Всегда готов, меня это не волнует». Несколько лет спустя группа согласилась выплатить ему сессионную ставку.
До сих пор испытывающий удовольствие от своей придумки Уотерс пускается в подробный анализ альбома — спровоцированный к даче показаний интервью других соучастников, включая звукоинженера Алана Парсона, продюсера Криса Томаса и певицы Клэр Торри.
УОТЕРС: «Я подумал, что альбому нужно что-то вроде увертюры, и я делал ее из пульсации сердца, звуковых эффектов и пронзительного крика Клэр Торри до тех пор, пока она не зазвучала хорошо».
Уотерс часто говорил, что Мейсону он эту вещь подарил — что подтверждает и Гилмор, — однако после разрыва отношений с группой выразил горькое сожаление по поводу своей щедрости.
Первый звук альбома — усиливающееся сердцебиение, идея, возникшая во время работы «Pink Floyd» над саундтреком к фильму «Zabriskie Point» в 1970 году. На концерте оно начинало звучать, когда свет еще горел, и длилось несколько минут. С художественной точки зрения кажется, что эта работа сырая, даже грубая. Но с технической точки зрения Алан Парсонс, который до этого играл менее значимую роль, работая с «Pink Floyd» над альбомами «Atom Heart Mother» и «Ummagumma», не согласен с этим, поскольку пленка с записью басового барабана, создающая иллюзию сердцебиения, стала «довольно траурной», пройдя через «многочисленные трансформации», и приобрела «зловещее звучание».
Однако Парсонс остался доволен тем, что название этой вещи появилось благодаря ему, так как, когда он проверял уровень громкости для записи ответов на вопросы, он обычно рявкал в микрофон: «Поговори со мной!»
Композиция представляет собой коллаж, доработанный позже на сессиях. К пульсации сердца в итоге были добавлены спешащие часы, отстающие часы и часы, идущие в два раза медленнее обычных, из песни «Time», и вступление из песни «Money». Первый различимый голос, произносящий: «Я был сумасшедшим все эти гребаные годы» — принадлежит тогдашнему менеджеру Крису Адамсону. За ним идет Джерри Дрисколл, заявляющий: «Я всегда был сумасшедшим. Я знаю, я был сумасшедшим, как и большинство из нас».