Пиноктико
Шрифт:
Не знаю, как все, но Дженни таки да, плакала — когда его застрелили…
И эти наши с ней три невстречи с медведем… Как будто это из-за него мы и ехали каждый раз в горы — неосознанно… Нас тянуло туда, как вслед за курсором по карте в е-рарег… Но мы разминулись…
И вот, через неделю после выстрела, прозвучавшего в горах, кто-то из соучеников Дженни сделал такую работу…
Бумажный медведь стоял в комнате, у входа в которую висела табличка: «Бруно, медведь», при этом он заполнял комнату почти целиком — от пола до потолка… Из коричневатой — обёрточной… Точно такой бумаги, как в фильме Гондри, «Science of Dreams», только там был не медведь, а… Всё остальное, скажем, полицейские машины — во сне…
Видно было, что сделан он наспех — и это было правильно, это не скрывалось, все швы были налицо…
То есть не швы, а скотч (клеящая лента), очень много скотча — просто им всё это было соединено, связано, гигантский такой получился пакет — в виде… Медведя пустоты?.. [72]
Если так, то
72
Просто не мог не вспомнить, переведя, такую строчку: «По комнате бродит медведь тишины» (К. Кедров). Если бы я переписывал текст совсем свободно, непременно ввёл бы её на этом месте в контекст скрытой цитатой — именно так мне представляется комната, да и вообще квартира Йенса, в которой я никогда не был… Ну и хочется уже тогда присовокупить своё воспоминание: сам я — на следующий день после выстрела — обсуждал смерть Бруно не с Йенсом, но с похожим на него спящим принцем по имени Тэди — владельцем бара, в котором я тогда подолгу просиживал (нет, это был не «Teddy Ваг» в Глокенбахфиртель)… Тэди был этаким нефтяником, спящим в обнимку с плюшевым медвежонком рядом со скважиной, которая его кормила и поила (пиво это ведь и жидкий хлеб, и баварская нефть), но это, конечно, отдельная притча во языцех… Я просто хотел сказать, что само его имя — не Йенса, а Тэди — напомнило мне тогда, после смерти Бруно, стишок, который я выучил в детстве, года в три, наверное, я уверен, вы его тоже знаете… А теперь — во время перевода — он снова стал вертеться у меня в голове, чередуясь с кедровской строчкой… «Teddy Bear, Teddy Bear, look around, Teddy Bear, Teddy Bear, touch the ground, Teddy Bear, Teddy Bear, switch of the light, Teddy Bear, Teddy Bear, say good night». По-моему, здесь — всё, что Йенс силится выразить на многих страницах… Ладно, так или иначе, не только Йенс, не столько Йенс и не один только Йенс… был тогда под впечатлением от судьбы несчастного Бруно… Наверное, поэтому я и позволил себе этот длинный коммент, наверное, абсолютно обсолентный… Не надо переводить непонятные слова, они ничего не означают… Вот что я, однако, скажу в своё оправдание: зато я выпустил — на волю… Я убрал из текста массу бормотаний, урчаний, хрюканий и вообще — звукоподражаний, которыми были буквально нашпигованы эти страницы, как будто Йенс всерьёз решил перейти то ли на птичий, то ли на медвежий какой-то язык… А я, соответственно, хотел вообще бросить перевод, потому что так мы с ним не договаривались… Ладно, я немного разрядился… Теперь буду переводить дальше.
Конечно, мы не могли не подумать на следующий день о том, что мы должны были его встретить — на Шлиерзее… Если бы не поплыли на остров, мы бы его точно встретили…
А так мы встретили Уртюпа…
«Да и никакой это был не Уртюп, — сказала она, — вообще… Йенс, я не хочу больше о нём слышать… Хватит с меня Бруно…».
Я так до конца и не понял смысла этой её фразы — тогда, но должен сказать, что в самом деле медведь отвлёк мысли от Уртюпа… Как-то умеют переводить наши внутренние стрелки… Эти внешние — вроде бы — средства — масс-медиа…
Значит ли это, что медведь меня, в частности, спас от Уртюпа? [73]
Не знаю, по крайней мере, Уртюп перестал вращаться вокруг меня… Он исчез.
Ну да, после того как Дженни утонула, был у меня ещё один приступ ур-тика [74] , я искал его под мостами через Изар, а потом поехал на Шлиерзее — с друзьями…
Я пишу не рассказ… О духах… Или в духе — мистического реализма… Поэтому сразу скажу, что мы там не нашли никакого Уртюпа и что там вообще никого не было, на этом острове, ни души…
73
Кстати, свои собственные опусы я в последнее время совсем забросил, и всё, на что меня хватало, это совсем уж беспозвоночный текст, ни для кого и ни о чём, под названием «Гаджеты и дайджесты»… По сути, просто газетные вырезки, если не на все случаи жизни, то… на всякий случай. Вот как раз такой случай, как раз по теме, звучит прямо-таки контрапунктом к тексту Йенса, а взято прямо из вчерашней (т. е. за 9 июня 07-го) газеты: «Вчера в «SZ» я прочёл в разделе «Наука и техника» заметку: «Спаси меня, Тедди». Подзаголовок гласит: «Робот с головой плюшевого медвежонка будет спасать раненых солдат». Американская армия заключила договор на испытания робота, который будет доставать раненых с поля боя. Гаджет, названный «Das Bear» («медведь» расшифровывается так: Battlefield Extraction Assist Robot), способен своими гидравлическими лапами поднимать грузы до 220 кг и переносить их по пересечённой местности, а также вверх и вниз по лестнице… Голова робота не случайно сделана в виде головы плюшевого медвежонка, с которым каждый играл в детстве, — как сказал представитель армейской пресс-службы Гарри Гилберт журналу «New Scientist»: «Когда речь идёт о раненых, особенную важность приобретает такой фактор, как человечность»».
74
Наверное, тут имелось в виду, что Ур — это ещё и часы (нем.), а часы ещё и тикают, идут… Есть ещё немецкое выражение «понять, как кто-то тикает» — означает, «как кто-то устроен», я думаю, здесь это всё вместе имелось в виду, бормотание то есть в этом месте показалось мне не совсем бессмысленным, и я его, как мог, перевёл.
А в неодушевлённом аспекте остров выглядел точно так же, как и в первый раз — когда мы заплыли туда с Дженни… Закрытые стеклянные двери гостиницы — теперь я знал, что это гостиница для новобрачных, и сказал это Флориану и Кристиану, они же никак на это не прореагировали — пожали плечами…
Пускай не Уртюп, я же не возражаю, пусть это был не он… Но тот, кого мы увидели, покидая остров, — кто сидел в кустах возле привязанной лодки…
И сторожил гостиницу для новобрачных…
— Эта гостиница и ресторан от пивзавода Траунштайн, — сказал он, — специально для свадебных торжеств. Так что вы, ребята, знаете теперь, где будете справлять свою свадьбу, правда?
Вспомнив сейчас, как он при этом улыбнулся, я понял, что Дженни была права — это был не Уртюп…
Просто немного одичавший ввиду долгого отсутствия молодожёнов сторож, который объяснил нам назначение столь странных — в том смысле, что совершенно пустых и при этом выглядящих так, будто в них кто-то есть… Сооружений на маленьком острове посреди… в свою очередь, небольшого озера… Что-то в этом было, безусловно… от фата-морганы…
Я его заподозрил — этого сторожа… во время ур-тика, после безуспешных поисков Уртюпа под мостами… Вспомнив, что когда он — тогда уже точно Уртюп — стрелял у Дженни сигарету в кафе возле Фрауэнкирхе, я подумал, глядя, как он уходит… как натягивается канат его собаки…
Что видел его на каком-то озере, что он отдавал там швартовы…
Только сначала я подумал о большом озере…
Поэтому я поехал на своей колымаге в Штарнберг, купил билет на рейс по кругу — чтобы изучить эту систему канатов, блоков и грузов…
То есть я внимательно следил на каждой остановке за тем, кто отдавал швартовы…
И после того как я на одном причале увидел, что их отдаёт столетняя — как минимум — маленькая старушенция… И она же продаёт в кассе билеты — на теплоход… У меня что-то сжалось внутри, мелькнула мысль сменить её на этом причале, самому отдавать швартовы, такой вот представился мне в тот момент траум-беруф [75] …
75
Траум — мечта или сон, Беруф — работа, профессия (нем.).
Перед этим у меня, кстати говоря, была не менее странная мысль — по поводу своего трудоустройства… Я ехал в метро и, подобрав лежавшую на соседнем сиденье газету — кажется, «Бильд», — прочёл там, что в Бундеснахрихтендинст [76] в Пуххайме [77] нужны 2 000 человек на шпионские должности… Вай нот? — подумал я, эта мысль развеселила меня на некоторое время…
Так же как альтернативная: занять место столетней старушки, отдающей швартовы — на Штарнбергерзее…
76
Служба внешней разведки (нем.).
77
Район под Мюнхеном.
Я подумал, впрочем, что не следует её замещать… Что у неё это, наверное, связь с жизнью — этот канат… А мне — если я хочу жить жизнью, а не… Нужно искать себе другую связь… Или спать себе дальше в своей квартире — что я пока что и делаю, причём всё более и более успешно…
Мне даже непросто теперь различать, что было в последнее время наяву, а что во сне…
Нет, но в шпионы — в Пуххайм — я ездил записываться точно во сне… Меня там взвешивали на тех же весах, что и Дженни… Потому что шпион — тоже госслужащий — как и учитель… Всё это было во сне — траум-беруф, хальт… но откуда я так хорошо помню высокую стену, вдоль которой я еду и еду — на велосипеде… На ней висят щиты с надписями: «На каждого сумасшедшего…». Нет, я путаю, там висели такие: «Съёмки категорически запрещены…». Но всё это как-то снималось…
А вот выпив виски, я вспомнил, что это было не только во сне…
Что в детстве мы заезжали туда с Ахимом — на велосипедах, в лес Пуххайма то есть, по дороге в Вольфратсхаузен, к дяде Феликсу, объезжали весь этот наш Бундеснахрихтендинст по периметру…
Зачем мы его объезжали, я не знаю, наверное, просто так… Да куда только мы не заезжали с отцом тем летом на велосипедах… Мы объездили весь город… Разве что за высокую бетонную стену мы так и не заехали…
Но я побывал там на интервью — во сне, хальт… Взяли ли меня на работу? Кто знает, кто знает… На должность Gehirngespenster [78] , скажем, с заброской в какую-нибудь из «стран-бастардов», хе-хе…
78
Буквально: «призрак, обитающий в мозгу». Это понятный неологизм, означающий (как видно из последующего контекста) приблизительно то же самое, что и «Hirngespinst» (нем.).