Пионер.Прощай СССР
Шрифт:
Потому что, конечно же, старые доски не были рассчитаны на вес Мишина. А вернее на то, что он будет по ним долбить своими ногами. Я очень хорошо понял Богомола, когда он рассказывал и показывал свой полет к центру земли. Вот точно такое же ощущение возникло и у меня. Казалось, лечу в какую-то бездонную пропасть. Судя по воплям, раздававшимся рядом, летел я не один. Летели мы всем составом.
Наконец, я приземлился в отвратительно припахивающую грязь. Сверху, прямо на меня, рухнул кто-то из девчонок. Даже не понял, кто именно. Рядом грохнулись Мишин и Ряскин.
— Вася… Ну, блин… — Я выбрался из-под
— Класс… — Ряскин встал на ноги, пытаясь отряхнуться. — Вот это мы отлично ребенка спасли. Вот это мы прямо герои. Теперь точно сегодня из лагеря вперед автобуса побежим.
— Эй, народ…– Селедка, оказавшаяся чуть в стороне, позвала нас тихим задумчивым голосом.
— Да погоди ты! — Отмахнулся Антон.
— Нет. Это вы погодите… А лучше, гляньте сюда…
Слова Тупикиной и интонация голоса заставили нас подойти ближе к ней. Вернее, кого-то подойти, а кого-то подползти. Мишин стонал, что у него сломано все, он двигаться не способен. Хотя на четвереньках приполз очень быстро.
Мы молча уставились на одну стену этого помещения, которое находилось когда-то под комнатой. Там отчётливо было видно маленькую дверцу.
*** Важная информация в блоге соавтора) https://author.today/post/452723
Глава 8
В этой новой жизни я уже перестал чему-то удивляться. Так мне казалось. Но… Нельзя недооценивать окружающую меня реальность. Убедился в этом снова.
Только Петя Ванечкин мог оказаться в ситуации, в которой он оказался. То есть я оказался. В вонючем подвале, в компании таких же рукожопых недоумков. Просто вместе с этим нелепым сосудом мне, похоже, передалась его нелепая способность вхерачиваться в жир ногами. За все годы своего существования, прежнего, конечно, я не попадал столько раз в какие-то дурацкие обстоятельства, сколько за эти недели.
Если проследить цепочку всех событий, которые привели нас к этой двери, то отправной точкой я и был. Мне пришла в голову мысль, как остаться в лагере. Я надоумил Дашку отправиться на поиски знамени. Вернее, тут, конечно, не только я. Тут дядя Родя еще постарался. Но тем не менее, побег девчонки тоже связан со мной. Я отправил Мишина и Ряскина составить компанию сестре Ванечкина. Ну, и дальше, каждое событие цеплялось друг за друга, напоминая конструкцию из домино. Толкнешь одну костяшку, автоматом полетят все, по очереди, падая друг на друга.
И вот теперь дверь…
Сначала желающих ее открыть было много. Если говорить более конктерно, то все. Мишин, Ряскин, Селедка, Маша, даже Богомол. Только у меня имелось сильное опасение. И оно, кстати, на фоне предыдущих событий, обоснованно. Просто в этой новой жизни, как в суде, все сказанное может быть использовано против вас. Так и здесь. Каждый следующий шаг может оказаться хреновее предыдущего.
Поэтому в первые несколько минут я тупо держал оборону. В полном смысле этого слова. Встал, прижимаясь спиной к дверце, раскорячился, и упорно не хотел кого-то к ней подпускать.
— Ну, как?! Ты что? — Мишин аж подпрыгивал на месте от нетерпения. — Как не будем открывать? А если там, к примеру, пристанище Белой Дамы. Если мы, наконец, раскроем секрет ее существования?!
— Белой Херамы! —
— А что я? — Маша посмотрела на меня выразительным взглядом. Мол, ты что творишь? Палишься со страшной силой!
В общем, минут десять ещё вся компания одновременно уговаривала меня открыть эту чертову дверь.
Я сопротивлялся. А зря… Но в тот момент меня прямо крыло от крепкого опасения, что за дверью будет еще большая задница, чем сейчас. Могу представить состояние взрослых, когда в лагерь прибежит Дашка с рассказом о Богомоле, провалившимся сквозь пол старого дома. Но более ярко могу представить состояние взрослых, когда явившись для спасения одного придурка, они дополнительно найдут в яме еще пятерых не особо умных.
Наконец, доводы товарищей возымели на меня определённое действие. Впрочем, не все, конечно. Убедила Фокина.
Потому что версии, выдвигаемые остальными, были настолько фантастические, что у любого взрослого адекватного человека вызвали бы смех. Просто я уже не видел во всем ни черта смешного. Самые нелепые поступки этих детей неожиданно приводили к таким последствиям, от которых точно смеяться не захочется.
Мишин упорно настаивал на Белой Даме, Ряскин был уверен, что за дверью — клад. Селедка считала, там — тайный ход, которым могли пользоваться, к примеру, в войну. И это ход выведет нас… Куда-то. Здесь фантазия Тупикиной дала сбой и с местом она определиться не могла. Даже Богомол что-то усиленно мычал, размахивая руками. Видимо, тоже пытался убедить меня прислушаться к общему мнению.
А я, в отличие от остальных, ничего хорошего не ждал. Потому что стоит хоть немного дернуться в сторону, начинается какой-то вселенский мандец.
Тем не менее, самым весомым аргументом стали слова Фокиной.
— Слушай…Я сейчас скажу странную вещь…особенно странную для нас с тобой. — Она подошла совсем близко, чтоб остальные, которые в этот момент были заняты активными спорами по поводу привидений и золота, не услышали наш разговор. — Но тебе не кажется, что все складывается, как по сценарию? У тебя нет ощущения, будто нас кто-то ведет в определённом направлении?
Я с удивлением посмотрел на Машу. О чем она, вообще? Во всякие вселенские перста и предопределения псионики не верят. Причина та же. Мы знаем, что вне пределов земли нет ничего. Пустота. Вакуум. Космос с миллиардами холодных или наоборот — пылающих звезд. Нет ничего, что могло бы считаться Высшим разумом. Высший разум — это мы. Это я и Маша. Надеюсь не только были им, но и остаемся.
— Просто давай откроем ее…– Фокина поняла мой взгляд правильно, но продолжала стоять на своём. — Я уверена, не просто так мы тут оказались. Предлагаю проверить мою теорию. Доверься обстоятельствам. Если за этой дверью есть нечто важное для нас, то значит, я права. И тогда, выходит, наше попадание именно в эту точку, в эти сосуды точно является результатом чьих-то действий. Помнишь? Мы же с тобой уже задавались вопросом, по какой причине книга отправила двоих людей в один временной промежуток, в одно место.