Пир теней

Рид Анви

— Хорош! И за что я такой красивый родился?

Он заигрывал со своим отражением, а налюбовавшись, наконец натянул трусы и брюки с подтяжками.

Вода уже бурлила в чайнике, горячим паром застилая окно. Эвон спешно распахнул его, впуская внутрь теплый, наполненный всевозможными ароматами воздух. Дым от сигарет легким мятно-табачным шлейфом вылетел из комнаты. Не теряя возможности насладиться им еще раз, Эвон глубоко вдохнул. Обхватив ручку чайника тряпкой, он залил кипятком насыпанную в кружки кору ивы. Легкий ветер коснулся

волос Эвона, бросая золотые локоны на лоб и глаза. Тот, не обращая на это внимания, взял кружки и, толкнув дверь спиной, вышел из комнаты.

Обычно утром в «Блажи» было тихо. Наплыв клиентов начинался примерно в середине дня, а те, кто веселился ночью, с утра незаметно покидали бордель, возвращаясь к семьям или работе.

Пройдя мимо пары соседних дверей, Эвон подошел к третьей. Постучав ботинком по створке, он ждал разрешения войти, но в ответ получил лишь тишину. Руки уже устали держать медленно нагревающиеся ручки кружки, да и терпением лекарь похвастаться не мог.

— Лираса, милая, я захожу.

Отперев локтем дверь, он оказался в комнате. Луксурия, лежавшая на кровати, быстро натянула одеяло, прикрыв оголенную грудь. Рядом на кушетке сидел моряк, который уже обувался в длинные черные сапоги.

— У меня еще пять минут, мужик. Чё ломишься?

В комнате воняло перегаром вперемешку с кислым потом. Не дожидаясь, пока посетитель выйдет, Эвон зашел внутрь, поставил кружки на столик и, подойдя к окну, раскрыл створки.

— Не скажу, что эта ночь была запоминающейся, но ты хорошо потрудилась. Хотя есть чему поучиться. Может, я приду еще и раскрою тебе парочку секретов по ублажению мужчин. — Моряк взял шляпу и, взмахнув ею, отвесил поклон.

— Буду ждать вас еще, капитан. — Лираса сказала это нехотя, но правила обязывали их не прощаться с гостями, а дарить надежду на новую встречу.

— Мой корабль уже ожидает — будем продавать сегодня девок. Заходите на аукцион. Там такая красотка есть, просто загляденье.

Моряк все никак не мог уйти, но в итоге, бросив взгляд на наручные часы, не попрощавшись, убежал.

— Ну наконец-то… — Луксурия облегченно выдохнула. — Эвон, отвернись, мне нужно одеться.

— Да чего я там не видел? — пошутил Эвон, уставившись в окно.

— Ну до чего же мерзкий мужлан! Я неделю, наверное, не смогу ходить нормально. Зачем так грубо, не пойму! — высказывала свое недовольство луксурия.

— Я, кстати, считаю, что ты прекрасна в постели.

— А я просила тебя не вспоминать об этом, Эвон.

— Разве тебе не понравилось? — Он все продолжал шутливо говорить и рассматривать людей, слоняющихся по улице.

— Не хочу отвечать на этот вопрос.

Но по голосу было заметно, что она тоже улыбнулась. Пройдя от кровати до стола, Лираса быстро уселась на стул, который скрипнул в ответ. Эвон устроился рядом с ней.

— Пей. Это от головной боли. Думаю, после вчерашней настойки

тебе это нужно. — Травник подвинул к ней кружку с чаем.

— Да, настойка немного подкосила меня. А сигаретки, кстати, ты начал делать повкуснее, — заметила она, но затем ее голос погрустнел: — Надеюсь, Нэлин нашла покой в ином мире. Так странно: она умерла, а по ней никто не скорбит. Нет похорон, нет даров ее олхи, который принял бы ее там.

Луксурия подняла глаза кверху.

— Это и правда грустно. Иногда мысли о смерти посещают меня, и я задумываюсь о том, будут ли плакать по мне. Становится еще грустнее, когда я понимаю: нет, не будут.

Эвон тяжело вздохнул и чокнулся с Лирасой кружками. Оба сделали по глотку.

— Лираса, хочу тебя попросить об одолжении, — нарушил возникшую паузу Эвон.

Та, делая глоток чая, одобрительно кивнула.

— У Нэлин есть сестра и…

— Я позабочусь о ней, не переживай. Моя мать с радостью примет ее в нашу семью. Да и мне так спокойнее: хоть буду знать, что они обе рядом и в безопасности. Тем более что за мамой нужен глаз да глаз, а то забудет, где она и кто, — и все, не найду ее.

— Отлично! Спасибо тебе.

— А тебе спасибо за вкусный чай. Он и правда был мне необходим.

Они оба заулыбались. В этом борделе редко можно было услышать слова благодарности, но сегодняшнее утро началось для них двоих с приятной ноты и подарило ощущение нужности другим.

— Пойдешь сегодня за новой луксурией?

— Да, но не люблю я эти торги.

Эвон встал из-за стола и направился к двери.

— Мы рождаемся, продаем свое тело и умираем — такова жизнь простых людей, в которых не течет королевская кровь.

— Ты права, как всегда.

Травник отправил ей воздушный поцелуй и, хлопнув дверью, ушел.

Было раннее утро, и вот кого Эвон точно не понимал, так это бодрых, уже снующих повсюду людей. Сегодня ему хотелось полежать в кровати подольше, а лучше проспать до обеда, но аукцион закрывался в полдень, а самый лучший товар, как правило, разбирали в самую рань. Поэтому Эвон решил прийти к открытию и скорее покончить с этим делом. Завтра он точно будет спать весь день: никаких лечений, осмотров и луксурий, требующих настоек. От этих мыслей поднималось настроение, и улыбки на лицах прохожих перестали казаться Эвону чем-то странным.

Проходя сквозь рынок, где знакомые продавцы уже зазывали покупателей к своим открытым прилавкам, Эвон вышел на главную площадь Юнена. Здесь уже толпились люди, и их количество увеличивалось с каждой минутой. Словно сельдь в бочке, все жались друг к другу, протискиваясь ближе к деревянному помосту. Эвон нехотя проскользнул среди людей и встал с краю.

— Мне нужен новый свинопас.

— А мне — помощник на каменоломню.

Эвон невольно стал свидетелем чужого разговора.

— О! Да вы к нам из северной страны?