Пирамида Хуфу
Шрифт:
— Мама! Я все понимаю. Но сердцу не прикажешь!
— Должен приказать, сын мой!
— Я и стараюсь сделать это!
— Ну, а что дальше будет?
— Ничего особенного и не будет. Пройдет немного времени, девушка выйдет за какого-нибудь знатного господина. А ты мне, мама, тоже найдешь хорошую невесту, — слабо улыбнулся Инар.
Но шутка сына ее не успокоила. Тревога за детей наполнила ее душу. В счастливую семью проникли предвестники горя.
НЕОЖИДАННЫЕ РАДОСТИ
Однажды начальник скульптурной мастерской вызвал Инара к себе:
— Великий Начальник Мастеров просит прислать искусного мастера. В его саду нужно нанести орнаменты на барьере у бассейна и на колонках у беседок. Захвати с собой рисунки на папирусе, может быть, там что и выберут.
— Но почему я должен идти? — проворчал молодой скульптор. — Ведь у храма Птаха есть и свои мастера.
— Но наша мастерская лучшая в городе, поэтому и просит он. Для нас почетно выполнять заказы таких важных людей. Я надеюсь, что будешь вести себя скромно и работать хорошо, вот почему я тебя и выбрал.
— Когда же идти?
— Завтра рано утром и пойдешь прямо к домоуправителю во дворце Начальника Мастеров. Я надеюсь, Инар, что не подведешь меня и сделаешь как следует.
— Не опасайся, господин!
Семья жреца Птахшепсеса сидела на веранде за завтраком. Старшие сыновья с аппетитом ели гусиное мясо. Тия, старшая из дочерей, скучая, посматривала в сад и лишь для успокоения матери грызла сдобное медовое печенье. Ее младшая сестра Ипут втихомолку бросала кусочки мяса любимой собаке. Глава семьи, Птахшепсес, сидел в кресле и медленно жевал, держа в руке жареную кабанью ножку. Иногда он поглядывал на детей и сидящую рядом супругу. Перед ним пенилась кружка с пивом, которым он запивал жестковатое мясо.
— Тия! Ты опять не ешь мясо! — обратилась мать к девушке.
— Я уже поела, мама! Я больше печенье люблю.
Мимо веранды прошли домоуправитель с Инаром, у которого в руках был ящик с инструментами. Они направились прямо к бассейну, расположенному за группой густых деревьев.
— Какой красивый юноша! Такому бы в храме служить. И какая походка!
— У вас не хватает служителей? Возьми его, отец! — обратился к отцу один из сыновей.
— Что с тобой, Тия? Почему ты такая бледная? — с тревогой спросила мать. — Ты нездорова?
— Нет... мама! Я здорова, просто плохо спала ночью. Мне снился скорпион, он подползал ко мне, а потом... я от страха долго не спала, — опустив глаза, с усилием ответила Тия.
— Позови меня в следующий раз на помощь, — смеясь заметил брат.
— Да положи палку около себя, — посоветовал другой.
— Ну, хорошо, днем поспи, — успокоилась мать.
Тия, проследив глазами за Инаром, выпила медовый напиток.
— Мама, можно нам потом посмотреть, как там будет работать мастер? — спросила Ипут.
— Смотрите, смотрите, может, каменотесами будете, — насмешливо проговорил старший брат, больно дернул Ипут за прядь волос и ловко увернулся от ее крепкой ручки.
— Можно. Сходите посмотрите, — улыбаясь, ответила мать, любуясь на возню расшалившихся детей.
Птахшепсес нахмурил брови, но веселое лицо Ипут с растрепавшимися волосами и сжатыми кулачками, с которыми она наскакивала на брата, было так смешно, что он сам рассмеялся. Тия наблюдала за ними, улыбаясь одними глазами.
Завтрак был окончен. Все разошлись по своим делам. Птахшепсес ушел в храм, а юноши, приняв благонравный вид, направились на занятия, где они со своими сверстниками учились умению управлять хозяйством храмов. Искусством писца они уже овладели.
Инар разложил свои рисунки перед домоуправителем. Тот долго копался в них. Инар набросал еще несколько рисунков углем прямо на белом барьере бассейна. Они понравились больше. Они обсуждали, как лучше с внешней стороны барьера оставить легкий карнизик.
— Он будет давать небольшую тень, от этого рисунок будет лучше выделяться.
— А он прав, — подтвердила госпожа, неслышно подошедшая к ним.
Инар поклонился, она приветливо ответила юноше. И невольно улыбнулась, взглянув на его веселые, блестящие глаза.
— Можно еще такой орнамент, — сказал Инар и быстрыми легкими штрихами набросал другой рисунок и заштриховал затененные места.
Она залюбовалась быстротой, изяществом его движений, удивительной артистичностью рук.
— Вот на этом рисунке мы и остановимся. Ты согласен, что он наиболее изящен?
— Вполне, госпожа! Он будет днем очень рельефен от легких тканей.
— Можно считать, что мы выбрали, госпожа? — спросил домоуправитель.
— Да! Можно начинать работу.
Они обсудили еще несколько деталей. Инар начал наносить тонким углем линии по линейке и так ушел в свое занятие, что не заметил, как госпожа долго еще любовалась тем, как он работал. Ей очень нравился этот юноша. Наблюдать за ним было просто интересно. Выражение его глаз изменилось. Они стали сосредоточенными, острыми. Он работал с удовольствием. И как быстро!
После обеда Инар снова принялся за работу. Орнамент, над которым он работал, не требовал больших усилий, но нужны были внимание и осторожность для тщательной отделки.
Сосредоточившись, он забыл обо всем и работал с увлечением. Услышав звонкий смех и шорох, Инар повернулся. Перед ним стояла рослая девочка лет двенадцати, брызжущая здоровьем. Ее веселое полное личико было задорно. От улыбки на полных розовых губах и ямочек на упругих щечках так и веяло радостью жизни. Инар невольно улыбнулся ей, но вдруг застыл, побледнев.
Чуть в стороне от нее стояла высокая тонкая девушка с иссиня-черными, широко открытыми глазами. На бледном лице эти глаза горели тревожно и выжидательно. Робость полуребенка и проснувшиеся девичьи чувства попеременно отражались на этом искреннем лице, еще не научившемся скрывать свои волнения. От неожиданности резец выпал из рук Инара. Перед ним стояла та, которую так хотел видеть. Ипут удивительно смотрела на смущенных молодых людей. Наконец, она быстро сообразила: наверное, они влюблены, и сейчас же бросилась на выручку сестре.