Пират.Дилогия
Шрифт:
– Лето, – улыбнулась Бьянка. – Хорошо бы лето! А то както сыро да холодно – брррр!
– Не видали вы холода, – посмеялся Андрей, вовсе не считавший некомфортной температуру воздуха градусов в пятнадцатьдвадцать по Цельсию, а именно такой она сейчас и была.
– Кстати, наш дорогой господин квартирмейстер намеревается пошататься на «Саванне» по окрестным островкам, – сделав быстрый глоток, заметил шкипер. – Говорит – сплотить экипаж, коечему обучить, проверить. Не отпрашивался еще?
Андрей пожал плечами:
– Нет. Но я возражать не буду, мыслит старый Сэм верно. Кстати, а что у него за людито?
– Фламандцы, голландцы, немцы. Обычные моряки, но и переселенцев хватает, – пояснив, Антуан едва подавил зевок.
– Ну значит, все правильно. Врача он себе нашел?
– Там и отыскался, в команде, верней – из переселенцев, – француз поставил кружку. – Совсем еще молодой парень, но, говорят, знающий. Курляндский немец, зовут Генрих Штамм.
– А вы откуда так подробно про него знаете? – стрельнув глазками, мило улыбнулась Камилла.
– Так старина Сэм не далее как вчера целый вечер хвастался! Мол, очень хороший лекарь, не чета нашему старому Хью, что остался на «Жозефине».
– Этот ваш Хью вообще коновал!
Всплеснув руками, племянница старого пирата презрительно расхохоталась, но тут же осеклась, глядя на Бьянку – баронесса учила ее хорошим манерам, и коечто уже получалось, правда, еще далеко не все.
– Да, да – коновал! Только и умеет, что перевязывать раны да кости вправлять!
– Но… в плаванье это то, что надо.
– Ни за что б не обратилась к нему! Даже если б тяжело заболела.
Камилла словно накаркала, призвала на свою голову несчастье, почувствовав себя плохо уже буквально на следующий день. Утром девушка даже не встала с постели, ссылаясь на головокружение и ломоту в костях и допуская к себе лишь подругу да слугу Тома, притащившего приготовленный домохозяйкой глинтвейн.
– Ей врач нужен, – вернувшись в свою комнату, Бьянка взволнованно посмотрела на Громова. – Бедняжка.
– Да уж, не повезло, – сочувственно покивав, Андрей набросил на плечи кафтан. – Температура у нее есть?
– Что?
– Ну лихорадка.
– Есть… наверное. Она к себе близко никого не подпускает, лишь просит врача… Того самого, с «Саванны». Милый, ты ведь все равно сегодня со старым Сэмом встретишься? Вот и попроси. Ах, Камилла, Камилла… верно, простудилась – погодато! А ведь еще пару дней назад бегала к дядюшке, просила, чтоб взял ее с собой на «Саванну» – просто воздухом подышать, от скуки. Хорошо хоть у старика хватило ума отказать – иначе чтоб сейчас делала эта бедняжка?
– Лечилась бы у курляндского немца, – Громов подавил усмешку и, надев шляпу, спросил: – А, может, местного врача ей найти, городского?
– Нет, нет, она местным не доверяет!
– Да что ты!
– Сама только что мне сказала – чтоб был свой. Тем более, ему и платить не надо. Не забудь сказать об этом Сэму!
– Не забуду, душа моя.
В отличие от Камиллы, Бьянка никогда не просилась в плаванье, Громов объяснил ей все с самого начала, да и сама баронесса была девушкой умной и все хорошо понимала. Настолько хорошо, что Андрей постепенно доверил ей все хозяйственнофинансовые дела, касающиеся «Жозефины». Покупка снаряжения и припасов, сбыт коекакой не имеющей особо назойливого спроса мелочи, типа бычьих кож или тех же токарных станков и многое другое – всем этим занималась юная баронесса, проявляя не свойственную ее возрасту осмотрительность и даже, без всяких преувеличений – талант. Кстати, во всех подобных делах ей всегда помогала Камилла, девушка тоже неглупая и энергичная, которую дядюшка Сэм, в силу весьма живучих у немолодых людей предрассудков, не подпускал к своему кораблю ни на шаг. А как же – дурная примета! Даже вот покататься по островам – и то не взял!
А вот лекаря отпустил, даже справился о здоровье племянницы, правда, тут же погрузился в пространные рассуждения о необходимости сплочения команды в коротком учебном плаванье и, получив от капитана Грома картбланш, радостно оскалил зубы:
– Мы будем выходить с утра и возвращаться к вечеру, и даже раньше. С завтрашнего дня и начнем, а лекаря я сегодня же пришлю, тотчас же!
Доктор Генрих Штамм, немец из Митавы, оказался молодым человеком лет двадцати, несмотря на свои годы, уже достаточно социализированным и успевшим много чего повидать, в отличие от своих сверстников начала двадцать первого века, по сути – подростков, детушек, живущих за родительский счет и при маминой юбке, и высшим проявлением крутизны считающих курение травки (только чтоб мама не узнала!), самое скотское траханье (иногда и просто разговоры об этом) и катание по ночам на купленной родителями машинке в компании таких же недорослей обоего пола – чем быстрее, тем круче (опять же, чтоб мама… нини!). Здесь такие штуки не проходили, разве что в очень обеспеченных семьях, но таковых было мало – от силы процентов пять населения, да и то далеко не везде.
Юный Генрих – как выяснилось, по специальности вовсе не врач, а аптекарь – после посещения больной, которая тут же почувствовала себя значительно лучше, не отказался отобедать к компании обеих девушек, которым прислуживал Том. За обедом молодой лекарь держал себя скромно и с достоинством, благосклонно улыбаясь всем шуткам Камиллы, даже самым скабрезным.
– Очень приятный молодой человек, – уже вечером рассказывала возлюбленному Бьянка. – Воспитанный, но… так, как принято среди простых горожан, бюргеров, видно, что не из кабальеро. Не сказать, что красавец, но видно, что за собой следит. Лицо бритое, волосы светлые, длинные – свои, а не парик, подбородок немного безвольный, бюргерский… А вообще, дело свое он, кажется, знает – Камилла за обедом на больную не походила ничуть. Он зайдет завтра вечером, как только судно вернется с островов. Может, нам оставить на ужин сего славного юношу? Думаю, наша больная была бы счастлива.
Повесив кафтан в шкаф, Громов обернулся и хмыкнул:
– Ты думаешь?
– Я же вижу, какими глазами она на него смотрела!
– Как кошка на мышь?
– Хуже! Как на сметану.
На следующий день лекарь и в самом деле явился, как обещал – к вечеру, и с видимым удовольствием остался на ужин. За столом держал себя скромно, иногда даже краснел от взглядов, украдкой (это она так думала, что украдкой) бросаемых Камиллой, о себе рассказывал мало – вырос в семье аптекаря, разорился и – по примеру многих – решил попытать счастья в чужедальней стороне. С владетельными особами? Нет, не знаком, что вы! Какая там Анна Иоанновна, какой герцог? В этих домах простых аптекарей не принимали!
О только что прошедшем плаванье гость рассказал еще меньше: подошли к какомуто островку – бог его знает, что за остров – да под руководством недавно назначенного капрала учились целиться и стрелять.
– А дядюшка? Дядюшка что в это время делал? – выслушав, громко спросила Камилла. – За вами смотрел?
– Дядюшка? – лекарь поначалу не понял, о ком идет речь.
– Ваш капитан – господин Сэмюэль Хопкинс, – пояснил Андрей.
– Ах, капитан… Да ничего такого не делал, сэр. Прохаживался себе гдето по острову, гулял.