Пират.Дилогия
Шрифт:
– Ах, они, наверное, думают о приличиях, милый, – девушка, перевернулась, уселась, обняв руками притянутые к груди колени. – А вот мы с тобой – нет.
– Для всех мы – супруги, – обняв Бьянку, тихо промолвил Андрей.
Каштановые локоны обиженно дернулись.
– Вот именно – для других. Живем с тобой в грехе.
– Тебе не нравится, милая?
– Нравится… Только я каждый день молюсь святой Монтсерратской Деве.
– Как ты думаешь, милая, у Камиллы с этим лекарем – все серьезно? – поцеловав девушку в губы, молодой человек ловко перевел разговор на других.
– Хм… – сразу перестав сердиться, Бьянка задумалась, по привычке наматывая на палец золотистокаштановую прядь. – Не знаю, что и сказать. Они живут в грехе – это очевидно. Может быть, они, как и мы, влюблены. Генрих приходит сюда почти каждый день, а еще они иногда катаются на яле.
– На яле? – удивился Андрей. – Вот как? И где ж они его взяли?
– Наняли вместе с гребцами в порту. Для того чтоб почаще быть вместе, – баронесса загадочно улыбнулась. – Нет, наверное, это всетаки любовь.
Капитан покачал головой:
– Интересно, куда же они плавают?
– По островкам, – потянувшись, Бьянка сладко зевнула. – Пару раз меня с собой брали, я тебе рассказывала, помнишь?
– Нет, – честно признался молодой человек.
Девушка взъерошила ему волосы:
– Это потому, что ты частенько и вообще не слушаешь, о чем это я говорю.
– Да что ты, милая! – Андрей поспешно погладил возлюбленную по плечу. – Я всегда тебя слушаю, можно сказать, каждое твое слово ловлю.
– Ага… тогда б знал…
– Так куда, говоришь, вы плавали?
– Да по разным островкам, недалеко здесь. Я потом стала отказываться – пусть уж побудут вдвоем, чего мешатьто?
– И правда – чего мешать?
Поднявшись с ложа, Громов закрыл ставни и улегся рядом с Бьянкой, погладил ее по волосам:
– Ну что, милая? Пора, пожалуй, и спать.
Недели через две, когда «Саванна» и «Жозефина» вернулись в Нассау после не слишком удачного рейда, обоим капитанам через портового нищего передали приглашение провести вечер в таверне «Черная голова», где и произошла встреча с теми весьма важными и влиятельными на острове людьми, о предложениях которых давно намекал дядюшка Сэм.
Чарльз Бенингхэм, Дирк ван Эйсен, Жозеф Лафорт – эти три имени много чего значили на НьюПровиденс! У Бенингхэма имелось три корабля – две небольшие шхуны и шлюп, ван Эйсен владел четырьмя шлюпами, а Лафорт – большим трехмачтовым судном, бывшим торговцем, свободно принимающим на борт пятьсот человек. Все три пиратских капитана, однако, хорошо понимали, что их судов для задуманной операции маловато – достаточной быстротой и вооруженностью обладали только шхуны, шлюпы опасались ходить круто к ветру, а судно Лафорта вообще было не оченьто поворотливым, тем более изза своей осадки даже не могло войти в гавань Нассау, и пират держал его у причала одного из соседних островов, в случае надобности добираясь до своего корабля на шлюпке.
Хорошо вооруженные и прекрасно управляемые суда – бригантина и барк – очень бы пригодились багамским пиратам, собственно, именно для этого они и пригласили «потолковать» Громова и старого Сэма.
Сели в отдельной небольшой зале, кою хозяин «Черной головы», некий ушлый одноглазый голландец по кличке Лодочник Хамс, предлагал специально для таких случаев. Длинный и узкий стол, уставленный всякой снедью, ярко горящие свечи, обитые бархатом стулья, на стенах – засиженные мухами картины в богатых рамах.
Беседу начал Чарльз Бенингхэм по кличке «Бугай» – судя по качеству судов, он был тут за главного. Невысокого роста, колченогий, с широкими плечищами и большими красными руками, пират, похоже, вообще не заботился о своей внешности, не считал нужным. Пегая всклокоченная бородища, как у какогонибудь пастуха, грязные ботфорты, засаленный, непонятного цвета кафтан, однако за поясом – пара весьма дорогих пистолетов, оправленных в золото и серебро. Поговаривали, что с этими пистолетами Бенингхэм не расставался никогда, даже с ними и спал. В обоих ушах пирата золотом горели драгоценные серьги.
Смерив гостей пристальным взглядом светлых, слегка навыкате, глаз, Бугай добродушно усмехнулся и кивнул на большой серебряный кувшин, только что принесенный лично трактирщиком:
– Добрый пунш! Но выпьем мы позже. Не возражаете, если сначала поговорим о делах?
Что ж, предложение было разумным – как ни странно, именно Бенингхэм пользовался в здешних вполне определенных кругах репутацией светлой головы, именно поэтому он переговоры и вел.
– О делах так о делах, – любезно улыбнулся Громов. – Именно за этим мы сюда и пришли.
– Я вас плохо знаю, сэр, – Бугай почесал бороду и прищурился, глядя прямо в глаза Андрею. – Однако много чего хорошего слышал… да ваши суда говорят за вас! Тем более мне давно знаком ваш напарник.
Дядюшка Сэм сдержанно кивнул.
– И вот, – чуть помолчав, продолжал пират. – Мы – я и эти двое почтеннейших джентльменов – хотели бы предложить вам провести совместный рейд. Да, забыл представить, мало ли вы их не знаете… Это – господин Лафорт…
Бенингхэм показал рукой на высокого и худого человека с сильно вытянутым желтоватым лицом и слегка раскосыми глазами, всем своим обликом наводивший на мысль о смешении французской (судя по имени) крови с азиатской. Впрочем, его так и звали – Жозеф Китаец или просто – Китаец.
Оправив голубой, обшитый серебряным позументом кафтан, Лафорт привстал и слегка поклонился, придержав шпагу.
– А это – наш славный капитан Дирк ван Эйсен, – с довольной усмешкою Бугай представил третьего участника встречи. – Больше известный как Бешеный Дирк.
Голландец тоже усмехнулся и сухо кивнул. В черном, безо всяких украшений, кафтане и черных чулках, выглядел он, словно строгий школьный учитель, последователь великого педагога Яна Амоса Каменского. Обычное, ничем не примечательное лицо с небольшим шрамом на переносице, светлая, аккуратно подстриженная бородка, небольшие усы. Из все этой троицы он показался Громову наиболее вменяемым и вполне симпатичным… вот только прозвище, скорее, говорило о другом.