Пират.Дилогия
Шрифт:
«Святой Габриэль» всетаки поймал ветер блиндом – прямым парусом на бушприте, – отвернул в самый последний момент, удар пришелся лишь по касательной… но со старого судна уже летели абордажные крючья… а вот прогрохотал взрыв, и в небо сверкающим оранжевым столбом взметнулось пламя!
– Сработал наш брандер! – оглянувшись, усмехнулся Андрей.
Шкипер тоже оглянулся назад, правда – с тревогой:
– Чтото он не оченьто хорошо горит. Боюсь, как бы не потушили.
– Да бог с ним, пускай себе тушат. Пока потушат, мы свое дело сделаем.
Громов был полностью прав – пока Жозеф Китаец с помощью брандера сковывал самый опасный корабль, все остальные пиратские суда, не тратя времени даром, бросились на добычу, отрезав от каравана последний галеон – ему подставила борт «Саванна»! Удар… хруст бушприта… чтото разбилось на камбузе, упало в каютах…
Залп! По такелажу!
Суда заволокло дымом, чем воспользовались «Жозефина» и шхуны, подойдя ближе и в свою очередь окатив мачты галеона скованными цепями ядрами и картечью. Выстрелили – и тотчас убрали паруса, сразу же потеряв скорость. Ответный – наугад! – залп пришелся впустую, в дым, добавив еще больше копоти и смрада.
– Их пушки пусты! – Громов взмахнул шпагой. – Ставить все паруса. На абордаж! Живо!
Все пиратские корабли – бригантина, шхуны, шлюпы – по сравнению с галеоном казались такими мелкими и смешными. Однако разбойники действовали быстро, напористо и умело!
И – бесстрашно, в отличие от команды вражеского корабля, громадного, словно айсберг! Высоченные борта галеона возвышались над мелкими суденышками пиратов неприступными крепостными стенами, которые нужно было взять, взять во что бы то ни стало, иначе зачем все?
Снова полыхнула пушка, ей тут же ответили забравшиеся на мачты мушкетеры – били с залпами с высоты.
– На абордааааж!!!
Со свистом полетели крючья, цепляясь за канаты, разбойники ринулись на штурм со всех сторон. Пахло пороховым дымом, и лица матросов казались черными, словно у негров. Упрямо, с саблями и кортиками в зубах, пираты лезли на борт испанского корабля, подобно тому, как альпинисты штурмуют неприступную высоту.
Ох, непросто все это было, очень непросто – борт галеона не просто высок, он еще и завален внутрь, так, что не перепрыгнешь, приходилось закидывать крючья, карабкаться, резать противоабордажные сетки, срываться, падать… некоторым – и тонуть.
Один галеон. А против него – бригантина, барк, две шхуны, пять шлюпов. Триста испанских солдат плюс команда… А пиратов – около тысячи, и они лезли, лезли, лезли, подбадривая себя дикими воплями и залихватским свистом.
Ктото, сорвавшись, полетел в море, изрыгая проклятия и подняв тучу брызг. Прямо над головой жахнули мушкеты – стрелки сидели на реях, снизу им подавали заряженные стволы.
– Пожалуй, пора уже и глянуть – как там?
Махнув рукой шкиперу, Громов сунул шпагу в ножны и, ухватившись за спущенный с вражеского борта штормтрап – дело уже дошло и до этого, – быстро поднялся на широкую палубу галеона.
Судя по развернувшейся атаке, оставалось захватить лишь корму, укрепившись на которой, испанцы во главе с капитаном и шкипером методично обстреливали пиратов из фузей и мушкетов.
– Ах, вы так… – Андрей бросился к укрепленному на поворотной тумбе шестифунтовому фальконету, быстро зарядил, благо припасы оказались под ногами, и, наведя орудие на корму, громовым голосом потребовал сдаться.
Ответом был пистолетный выстрел – с головы пиратского капитана пуля сшибла шляпу.
– Пижоны дешевые! – выругался молодой человек. – Для пистолета тут, пожалуй, далековато будет. А вот для фальконета – в самый раз.
Бабах!!!
Шестифунтовый фальконет – по сути полковая пушка! Да, небольшая, но ведь пушка всетаки! Каак жахнуло! У самогото стрелявшего тут же заложило уши, а выпущенное им ядро, проломив балюстраду, сшибло в море весь расчет кормовой пушки.
– Мушкетеры, на мачты! – оглядев своих орлов, скомандовал капитан «Жозефины». – Живо!
С кормы сразу же открыли плотный огонь по лезущим на ванты пиратам, однако о прицельной стрельбе из мушкета речи не шло и в ходе полевого боя, а уж тутто – при качке – и говорить нечего. Так что унеслись тяжелые пули в белый свет, как в копеечку!
А вот с высоты, с рей – то уже было совсем другое дело, здесьто имелась групповая цель – на корме народец толпился кучно.
Оставшиеся внизу пираты, не прекращая обстрел врагов с палуб, передали на мачты заряженные мушкеты. Сплюнув на скользкие от крови доски, Громов взмахнул шпагой:
– Огонь!
И, довольно проследив за разрушительным действием мушкетерского залпа, вновь взялся за фальконет, который, кстати, уже успел зарядить какойто худенький белобрысый парнишка – юнга с «Жозефины»… К стыду своему, Андрей даже не вспомнил сейчас, как того зовут, лишь крикнул:
– Молодец, юнга!
И, выстрелив, запоздало подумал – а что вообще этот малец делает здесь, в кровавой гуще битвы?
– Я заряжу, сэр! Я умею.
– Вижу, что умеешь. Ты вообще как здесь?!
– Меня с вант сбило, упал… – мальчишка погладил окровавленную щеку – видать, неплохо приложился к доскам.
– Отсюда никуда не уходи, – внимательно посмотрев на корму, строго приказал Громов. – Если махну шпагой – стреляй. Умеешь?
– О да, сэр!
Юнга гордо вытянулся и щелкнул бы каблуками, ежели б они у него имелись, а так пришлось – голыми пятками.
Выстрелами с вант пираты живо повыбили на корме почти всех офицеров, ориентируясь на золоченые позументы и парики, и последний рывок врукопашную быстро довершил дело, так, что даже не пришлось больше стрелять.