Пират.Дилогия
Шрифт:
Все моряки, а уж пираты – в особенности, всегда отличались крайними суевериями, а потому всегда носили на себе разного рода заговоренные амулеты, частенько делали щедрые подношения церквям своих конфессий, одновременно признавая авторитет различного рода предсказательниц и даже колдуний, одна из которых – весьма колоритная, полная, лет пятидесяти, мулатка в ярких одежках и с ожерельем из засушенных змеиных голов – как раз и дожидалась когото из пиратских вождей внизу, в общей зале, где все обращались со всем надлежащим почтением, смешанным с некой толикой откровенного страха. А кто их, колдуний, знает? Возьмет да и превратит в какуюнибудь жабу – запросто! Или порчу наведет. Сжечь бы такую заразу, от греха – да слишком многие ей тут обязаны, слишком многие услугами пользуются, вот как сейчас – отстав от честной компании, к мулатке тотчас же подошел Жозеф Китаец, чтото тихо сказал, и колдунья в ответ энергично кивнула, отчего объемная грудь ее заколыхалась, как море в ветреный день, а змеиные черепа на шее затряслись, словно в лихорадке.
Уходя, Громов не видел, как, обернувшись, кивнул на него Китаец, как ухмыльнулась колдунья, и в смуглой руке ее, блеснув на мгновение, исчез золотой дублон.
Уже ближе к ночи, когда Андрей возвращался домой, его неожиданно окружили нищие – облаченные в рубища белые, мулаты и негры, гдето с полдюжины человек – старик и дети.
– Ай, ай, господин! – протянув руку, прошамкал беззубым ртом какойто противный старик, чемто напоминавший незабвенного Георгия Милляра в роли БабыЯги. – Подаай денежку на пропитание. Подааай!
Остальные попрошайки запрыгали вокруг, заорали… чтото вдруг сверкнуло, клацнуло… Нож?
Кинув оборванцам мелочь, молодой человек выхватил шпагу:
– А ну пошли прочь!
Бродяги поспешно ретировались, разбежались по сторонам, будто их и не было.
– Вот такто лучше будет.
Сунув клинок в ножны, молодой человек без всяких приключений добрался домой, поужинал вместе с любимой, да, положив голову ей на колени, задремал – умаялся за день.
Бьянка нежно гладила возлюбленного по волосам… и вдруг тихонько засмеялась.
– Что такое? – Андрей приоткрыл левый глаз.
– У тебя сзади… как будто сострижена прядь. Хотя… не особо и видно.
– Да ну, – лениво потянулся Громов. – У цирюльника я только бороду подстригал. А о просьбе твоей я не забыл, исполнил – коечто про пиратов узнал.
Девушка улыбнулась:
– Спасибо, что не забыл. Расскажи!
– Ага… – хитровато щурясь, молодой человек поласкал Бьянкину грудь, пикантно круглившуюся под тонким батистом ночной сорочки. – Сначала поцелуй меня, ладно?
– Хорошо, поцелую. Только… ты что же это – одетым собрался спать?
Одежда полетела в шкаф. На пол упала сорочка… Позабыв про усталость, Андрей упивался гибким телом возлюбленной, ее стройными бедрами и нежной шелковистою кожей, ласкал обворожительную ямочку пупка… и другие, не менее пленительные и милые, ямочки, те, что на пояснице… Синие глаза юной баронессы вспыхнули нешуточной страстью, грудь ее взволнованно вздымалась, тяжелое дыхание быстро перешло в томный стон…
Их разбудили с утра, едва только взошло солнце, хотя Громов вовсе не планировал вставать нынче рано, намереваясь хорошенько выспаться перед завтрашним выходом в море.
В дверь постучал Том, хорошо хоть этот добродушный черный парень нынче не прервал интимных ласк, как обычно бывало, а всего лишь разбудил…
– Там к вам пришли, масса.
– Пришли? – молодой человек недовольно выглянул изпод одеяла. – И кто же? Шкипер или дядюшка Сэм?
– Ни тот, ни другой, сэр. Толстая черная женщина!
– Ктото?!
– Какая женщина? – тут же приподняла голову Бьянка. – Молодая?
– Я б так не сказал, госпожа. Скорей, старая, пожилая. И очень некрасивая, да.
Девушка сладко потянулась, прикрыв глаза, и с хитрецой посмотрела на Громова:
– Старая негритянка…
– Скорее, мулатка, госпожа.
– Пусть мулатка… И какие же у тебя с нею дела, милый?
– Сам хотел бы знать!
Быстро одевшись и прицепив шпагу, молодой человек спустился следом за слугой в сад, однако никого там не обнаружил.
– Она на улице, у калитки, – показал Том. – Сказала, что будет ожидать вас там.
– Ладно, посмотрим.
Выйдя на улицу, Андрей озадаченно покрутил головой, однако кроме играющих в какуюто незамысловатую игру вроде «чижа» пацанов никого не увидел.
– И где же твоя мулатка?
– Не могу знать, масса! – негр выглядел не менее обескураженным. – Только что была. И ведь сказала…
– Вы когото ищете, сэр? – один из мальцов – самый чумазый, – бросив игру, вдруг подбежал к Андрею.
– Ааа! Сын углежога! – узнал мальчишку капитан Гром. – Все такой же грязный… Так что ты хотел?
– Вас ждет одна черная дама, сэр. Здесь, неподалеку, в харчевне. Сказала, чтоб я проводил.
Громов хмыкнул:
– Ааа, ну раз сказала, тогда веди. Том, можешь быть свободным.
– Понял, сэр.
Харчевня с огромной кружкой вместо вывески располагалась примерно в двухстах шагах от особняка тетушки Марты, на первом этаже – а, скорее, в подвале – обычного двухэтажного дома, каких в Нассау – да и не только здесь – имелось множество. Узкое, вытянутое в длину помещение, старые столы со скамейками, полутьма и – никого, наверное, ввиду раннего времени. Впрочем, в дальнем углу ктото сидел, сливаясь с темной стеною.
– Она? – Андрей оглянулся к мальчишке, но того уже и след простыл.
В углу както зловеще засмеялись:
– Входи, молодой господин, присаживайся. Это я звала тебя.
– В таком случае – доброе утро, – молодой человек с усмешкой уселся напротив мулатки, в которой сразу признал вчерашнюю колдунью, что поджидала Жозефа Китайца в таверне «Черная голова».
Говорят, она и вправду раньше там была, самая настоящая черная голова – высушенная какимто индейским племенем голова негра! Была, да сплыла – то ли украл ктонибудь, то ли ктото из испанских солдат захватил в качестве экзотического трофея.