Пират.Дилогия
Шрифт:
Ссыльные разом кивнули, однако такой ответ мосластого мореплавателя явно не удовлетворил:
– Нужно отвечать – «да, сэр»! Понятно вам, ублюдки?
– Да, сэр, – нестройным хором отозвались бедолаги, искоса поглядывая на карабкающихся по вантам матросов – босых и одетых вполне живописно – в лохмотья и рвань.
Как тут же отметил опытный судомоделист Громов, «Святая Эулалия», судя по парусному вооружению и двум мачтам, являлась шхунойбригом или бригантиной, как где называли. Передняя – фокмачта несла прямые паруса, – задняя – гротмачта – косые. Небольшое и весьма маневренное судно, не требующее большого количества команды – человек двадцать… ну тридцать – максимум. Правда, если на ней еще имелись пушки – а они, вне всякого сомнения – имелись, можно было накинуть еще с дюжину человек во главе с канониром…
– Итак, свиньи, – между тем продолжал капитан на смеси каталонского и английского, сдобренных изрядным количеством самых интернациональных ругательств. – Вам всем придется работать, отрабатывать свою жратву… в ближайшем порту я запру вас в трюме, и ежели кто думает, что ему вдруг удастся сбежать, то тот очень и очень об этом пожалеет, клянусь отрыжкою дьявола!
Сэр Якоб Пинеда погрозил внушительным кулаком и, оглянувшись на стоявшего у штурвала вахтенного – вполне обычного белобрысого парня – уже более миролюбиво добавил:
– Сейчас будете отвечать на мои вопросы, свиньи. Четко и по существу. Кого спрошу. Ну… – прищурившись, он внимательно оглядел ссыльных и указал пальцем на крайнего, хмурого здоровяка с бурыми волосамикосмами до самых плеч. – Начнем с тебя, парень. Кто такой? Что можешь делать?
– Ну Санчес я, а звать – Гонсало, – угрюмо повел плечом здоровяк. – Крестьянин я, ну. Всю крестьянскую работу знаю, ну… пахать, сажать, жать…
Капитан переглянулся с подошедшим к нему юрким чернявым малым в грязноватом камзоле с оторванными пуговицами, как видно, помощником или шкипером. Оба разом захохотали.
– Ой, уморил, уморил, деревенщина! Тут нам все твои умения без надобности… А вот канаты тянуть – ты, я вижу, неслабый малый.
Детинушка горделиво хмыкнул:
– Да уж есть, ну.
– Будешь у нас теперь не Санчес, а Деревенщина. – Сэр Пинеда потер руки и перевел взгляд на следующего бродягу, миловидного, лет пятнадцатишестнадцати, парня с испуганным лицом.
– Ладненько, теперь – ты!
– Меня зовут Мартин… сеньор… сэр…
– Мартин, вот как? – капитан както особенно мерзко ухмыльнулся и подмигнул помощнику. – А он красавчик, ага! Будешь у нас Пташка!
– Но… – не понял юноша. – Почему Пташка?
– А вот выйдем в океан – там и узнаешь, почему! – сэр Якоб снова расхохотался и уставил палец на Громова. – Ты у нас кто? Хотя… я и сам помню – Висельник! Так тебя и звать будем. Что умеешь делать?
– Убивать, – нагло усмехнулся Андрей.
Давно уже пора было поставить зарвавшегося нахала на место. Хоть так. Ишь, прищурился, сволочь!
Капитан «Эулалии» переглянулся со шкипером:
– Чточто?
– Что слышали, сэр, – охотно пояснил молодой человек. – Я, видите ли, был солдатом. Убивать наловчился поразному – шпагой, кинжалом, дамской булавкой, а также – при помощи пистолета, мушкета, фузеи, пушки…
– Пушки? – сэр Якоб Пинеда заинтересованно подался вперед. – И впрямь – артиллерист? Не врешь?
– Могу управляться с двенадцатифунтовым орудием, также и с фальконетом, – вспомнив урок старого капрала, прихвастнул Громов. – Двадцатичетырехфунтовое один не потяну – тяжеловато будет.
– Ах, вон оно как, тяжеловато… – ухмыльнулся самозваный сэр. – Ладно, испытаем тебя в бою – моему канониру как раз не помешал бы толковый помощник. А пока будешь работать, как все… Как черти, я бы сказал – именно так у меня все и работают! Хахаха!
Канонир? Не обращая внимания на громкий смех капитана, Андрей задумчиво покусал губу. Зачем на небольшом торговом судне канонир? Неужели недостаточно обычных матросов? Или «Эулалия» еще и промышляет пиратством? Наверное, так – кто в это время не промышлял? Обычное дело.
Тем временем капитан живенько составил беседу и с другими ссыльными, коих оставалось двое. Чемто похожих друг на друга – лет тридцати, среднего роста, худые, с неприметными лицами… один, правда, чернявый, как местный шкипер, другой – белобрысый, как вахтенныйрулевой. Белобрысого звали Рамон Кареда – ныне, покорабельному, просто – Рамон, чернявого – Сильвио Дайвиш, отныне – Головешка. Неплохая компашка подобралась – Громов даже улыбнулся: не считая Рамона, Деревенщина, Головешка, Пташка… да еще и он сам – Висельник, вот уж прозвали так прозвали, не в бровь, а в глаз.
Немного погоняв на разных палубных работах – скатывание парусов, приборка и прочее – ссыльных всем скопом запихнули в трюм. Судно шло вдоль берега, и капитан не хотел рисковать.
– Так вот до Гибралтара и пойдем, в трюме, – ухмыльнулся «Головешка» Сильвио. – А уж потом – красота! Палуба, океан, свежий воздух… и работы – не продохнуть!
– А долго нам плыть? – шмыгнув носом, поинтересовался Мартин.
Головешка пожал плечами:
– Может, месяц, а, может, и два – как волна, как ветер. Хотя… – он вдруг внимательно присмотрелся к какимто отверстиям в шпангоутах и балках и понизил голос: – Однако наше вынужденное путешествие может и затянуться.
– Почему? – тут же переспросил Андрей.
– Да так…
– Нет, вы ведь чтото здесь увидели… вот эти дыры… они зачем?
– Хм, – Сильвио хмыкнул и неожиданно подмигнул Мартину Пташке. – Ну раз вы все же хотите знать… Не хочу вас пугать, ребята, но, похоже – это работорговый корабль. И кажется мне, после Гибралтара наш бравый капитан обязательно повернет на юг, к западному побережью Африки – за рабами, да. Видите эти отверстия? Они для цепей, и в этот трюм можно натолкать немало живого товара.