Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
Шрифт:
— Свистать всех наверх! Собрать экипаж на шканцах! — Де ла Крус отдавал приказы тоном, какого прежде никто не слышал.
Добрая Душа сорвался с места, а капитан направился к сходням. Бартоло последовал за ним. Тетю и Девото остались на мостике, а Медико сказал:
— Это нам вместо завтрака. Пойду поговорю с командой!
Сойдя на пристань, де ла Крус тут же убедился в том, что его опасения были не напрасны. Его предположение подтвердилось. Женщина кричала:
— Муж был матросом! Убили флибустьеры! Дети осиротели! Дом обнищал! Теперь опозорили дочь! Будьте вы прокляты! Все вы одинаковые — пираты!
Педро как
— Успокойтесь, сеньора! Прошу вас! Мы не оставим вас в беде. Вы с дочерью и любой мужчина, которого вы выберете, можете подняться на корабль. Здесь все решим!
Тем временем на шканцах Медико окинул команду проницательным взглядом и, как ему показалось, определил виновного. Хуан сообщил об этом Тетю и Девото, которые чувствовали себя неловко и потому молчали. На, побагровевшем лице Девото ходили желваки.
Девушка тут же указала виновника. — молодого матроса, на которого и подумал Медико. Им оказался второй бомбардир угонной пушки. Де ла Крус попросил девушку рассказать, как и что случилось. Матрос молчал, всем стало ясно, что произошло насилие.
Капитан приказал бомбардиру выйти к шпору грот-мачты.
— Ты сейчас же соберешь вещи, сойдешь на берег и возьмешь эту женщину в жены! Деньгами мы вам поможем! — ледяным тоном произнес Красный Корсар.
Стало слышно, как часы на колокольне городского собора отбивали время.
— Никогда! Этому не бывать! — отрезал молодой бомбардир и ушел на свое место.
— Сеньора, прошу вас, пройдите с дочкой ко мне на мостик, — и де ла Крус, пока женщины поднимались, шепнул Бартоло: — Принеси два мешочка с дублонами.
Когда мать пострадавшей увидела в руках капитана деньги и услышала, что это двести золотых дублонов, она принялась креститься и тихим голосом произнесла:
— Господь вознаградит вас, сеньор! Нам хватит одного мешочка. Слава Всевышнему! Есть еще на земле благородные люди! На сто золотых я открою харчевню. Мы будем спасены! Отец Небесный, пошли сеньору удачи и счастья!
Как только женщины и свидетель из горожан покинули палубу «Каталины», де ла Крус отдал приказ:
— Все наверх! Стоять по местам, со стоянки сниматься!
Стук каблуков спешащих по местам матросов «Каталины» впервые не звучал радостно, как обычно бывало при отплытии.
— Выбирать концы! Паруса к постанове изготовить!
Хуан почувствовал смущение и подавленность в действиях экипажа, он уловил в этом недовольство капитаном. Медико поделился наблюдением с Тетю и Девото. Они и сами судили так же по тому, как матросы теперь исполняли приказания своих командиров.
— Поставить бизань! Фока-реи бейдевинд правого галса!
Добрая Душа ходил по палубе со сжатыми кулаками. Все знали, что в подобные минуты лучше к боцману не приближаться.
— Фока-шкот, фока-галс отдать! На брасы, левые! — с такой горечью в голосе де ла Крус еще никогда не отдавал команд. Матрос совершил вопиющий поступок, и на карту был поставлен авторитет капитана.
Де ла Крус видел, что матросы работали с видимым недовольством и, скорее всего, рассуждали про себя: «Капитан — слабак! Красный Корсар отступил!»
— Поставить марселя! Бизань-гик на правую!
После того как отзвучали команды: «Отдать паруса!» и «С реев долой!», капитан позвал боцмана:
— Взять под арест бомбардира!
— Разорвите мне сердце, если этот мерзавец уже
С первыми лучами самого приятного в этих широтах мартовского солнца Красный Корсар поднял всех наверх. Весь экипаж, исключая рулевого и марсового, собрался на палубе. Многие предчувствовали беду.
Добрая Душа привел бомбардира, развязал его и поставил к шпору грот-мачты.
— Каждый из вас получает завидную долю. Нет другого корабля во флоте Филиппа Пятого, где бы за службу так исправно и хорошо платили, — заговорил Красный Корсар, он был одет в свой самый нарядный костюм. — Я всех предупреждал! И каждый из вас дал слово, что идет на «Каталину» не в погоне за большими деньгами, а с готовностью служить верой и правдой общему делу! Как же я и мои друзья должны теперь расценивать то, что сделал этот бомбардир? Он предал нас! Совершил измену! Можно пожурить и наказать, а то и простить того, кто совершил непристойный поступок нечаянно, не ведая пагубности последствий. Однако тот, кто творил зло осознанно, совершил преступление против другого человека, не заслуживает ни снисхождения, ни людского милосердия! Тем более на военном корабле!
Пролетавшая над «Каталиной» чайка издала громкий крик, де ла Крус невольно поднял голову, возникла пауза.
— Правом капитана «Каталины» приговариваю совершившего измену преступника к казни через повешение на рее! Кто исполнит роль палача?
Сразу несколько человек шагнули вперед, другие согласно закивали, третьи сжали челюсти, опустили головы. Бомбардир сорвался с места по направлению к борту. Однако прежде чем кто-либо сообразил, что происходит, в воздухе раздался свист, и плеть, которую держал в руке Бартоло, крепко обвила тело бомбардира. Все на миг опешили — никто не знал, что Бартоло так ловко орудует пастушьей плетью, и никто не мог предугадать, что именно она окажется у него в руках в эту самую минуту.
— Это сделаю я! — к лежащему на палубе бомбардиру подошел боцман. — Добрая Душа взял его на корабль, ему и быть палачом!
Медико и Антонио Идальго направились каждый в свою каюту, а Тетю тихо произнес:
— Жестоко, однако in terrorem [66] . Правильно, Педро!
Красный Корсар снял шляпу с огромным огненным пером, обнажил шпагу, опустив ее конец долу, и распорядился:
— Хуан, вернитесь! Это ваш долг! Всем остальным, кроме марсового и рулевого, по каютам и кубрикам! Боцман, приступайте к делу!
66
Для устрашения (лат.)
К Тортуге, вернее, к острову Санто-Доминго, откуда де ла Крус намерен был переправиться в логово Береговых братьев, «Каталина» подошла не в мае, как рассчитывал ее капитан, а лишь в конце октября. Как оказалось, к лучшему. Получилось так, что никто из опытных моряков и не вспомнил, что именно с октября, когда в районе Карибского моря, Мексиканского залива и Западной Атлантики у Северного тропика начинается период циклонов, часто влекущих за собой губительные для любого корабля штормы, на Тортуге, собственно, и собираются пираты. Там они проматывают добычу, предаются всевозможным наслаждениям, отдыхают, пережидают непогоду.