Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
Шрифт:
— Прошу прощения, но это мой сапожник. Он обязан завтра вручить мне пару новых ботфортов. Пока он их не сошьет, я никуда его не отпущу. Что же касается его долга, прошу вас, — и де ла Крус извлек из бокового кармана один за другим пять дукатов. — Получите! Мне все равно пришлось бы ему заплатить.
Ростовщик немедленно принес свои извинения сапожнику, даже пригладил на том растрепавшиеся волосы и, прикрикнув на слуг, с довольной улыбкой отправился восвояси.
Сапожник упросил де ла Круса и Добрую Душу непременно зайти к нему в дом. Там башмачник снял мерки и обещал принести
Добрая Душа встретился со своим помощником. Тот уже неделю наблюдал за дамой, нетерпеливо ожидавшей своего возлюбленного. Люди с «Каталины» неоднократно видели, как она гневно гнала прочь домогавшихся ее ухажеров.
Для встречи оба боцмана выбрали таверну поскромнее. Когда они входили, было слышно жужжание летавших повсюду мух. Но не успели слуги подать кувшин вина, кружки и легкую закуску, как в таверну ввалилась компания пиратов явно с корабля, только что пришедшего в порт. Бойкие молодые ребята расселись за соседним столом вокруг исполосованного шрамами пожилого моряка. Тот принялся что-то рассказывать, и, видимо, что-то интересное, так как стол то и дело оглашался хохотом. Похоже, ветеран был их вожаком.
Гогот мешал Доброй Душе разговаривать, и он то и дело раздраженно поглядывал на пиратов.
Пожилой задержал взгляд на лице Доброй Души. Боцман решил уйти и хотел было уже рассчитаться, о6ратился к помощнику, но не успел…
Старый пират в упор глядел на Диего пристальным, пронизывающим взглядом. Боцман, повинуясь силе этого взгляда, встал и медленно, словно шел к виселице, у которой хлопотал палач, направился к шумному столу. Он не подумал даже отдать последнее распоряжение второму боцману, не успел осознать, какой опасностью может обернуться подобный шаг для задуманного де ла Крусом дела. Старому пирату стоило произнести одно лишь слово, и никакие мускулы, никакая изворотливость и доблесть не смогли бы устоять против этой массы головорезов.
Второму боцману осталось бы тогда бежать из таверны прочь, причем как можно скорее, чтобы поведать о случившемся Красному Корсару, а тому пришлось бы искать нового боцмана.
Добрая Душа шел и вспоминал слова своего отца, говорившего ему в детстве: «Заглядывает тебе смерть в глаза — иди ей навстречу! Она труслива, испугается и уйдет. Дрогнешь ты, и старуха не пощадит!» Слова закрепились в памяти Диего его дальнейшим пиратским опытом, и Добрая Душа в самых опасных ситуациях всегда действовал только так, как наказал отец.
Пираты уже немало выпили. Вожак плечом спихнул соседа, ловко подхватил падающий стул и подставил его Доброй Душе. Боцман сел, его тело напряглось, превратилось в комок мышц и нервов, левая рука крепче прижала к боку пистолет.
Старый пират обвел взглядом свою компанию, и было не ясно, то ли он не заметил ничего такого, что могло бы ему не понравиться, то ли давал понять, что знай, где находишься, неторопливо подвинул гостю пустую кружку, наполнил ее тростниковой водкой — ромом.
— Что, мы разве прежде встречались? — спросил Диего.
Восемь лет назад Диего Решето, сводя счеты с теми, кто издевался над его привязанностью к памяти Петронилы де Гусман, нанес две смертельные ножевые раны этому человеку, после которых, по мнению боцмана, он уже не должен был жить на этом свете. Но он сидел рядом с Диего как ни в чем не бывало и мог сейчас потребовать возмездия.
Старый пират протянул кружку, чокнулся, сделал большой глоток и, медленно растягивая слова, произнес:
— Похоже, мне показалось…
Однако от внимания Диего не ускользнула усмешка, тронувшая губы пирата.
— Ну, тогда за удачу! Эта кружка за мной. А я никогда не остаюсь в долгу! — испытывая истинное наслаждение, Диего Добрая Душа осушил кружку до дна и встал. Черт его дернул произнести последнюю фразу.
Боцман понял это по глазам своего помощника, в которых, как в зеркале, отразилась гримаса, мгновенно исказившая лицо сотоварища по бывшему ремеслу. «Не то делаю, индюк!» — сказал себе боцман и снова сел. В голове теснились вопросы: «Почему не признал? Почему не расплатился? Лучшего случая не представится! Пока не узнаю, уходить нельзя!»
— А ты что, уже не помнишь зла, не сводишь счеты? — такого прежде Решето себе не позволял, языком его играл сам черт, и он вел боцмана с голыми руками на сабельное острие. «Старею! Ром», — пронеслось в зашумевшей голове.
— Ну, если настаиваешь… — старый пират снова обвел взглядом свою компанию, усмехнулся, подлил водки. — Если считаешь, что годы тебе не помеха, я скажу. Время берет свое. Стар я стал! Разрази меня гром, если я не простил тебя, Мадемуазель Петрона. Тогда… вот были времена! В тот раз ты был прав. А теперь я стал мудрее. Давно ты здесь не бывал. Заполоскалось сердце парусом! Я знал, не выдержишь! Вернешься!
Пират засмеялся, поднял кружку, чокнулся с Доброй Душой и спросил:
— С кем сейчас ходишь?
— Пришел букан продать. Здесь все так изменилось!
— Жадность и богатство — начало всех бед! У Гнилого причала стоит француз, он скупает буканы. Иди к нему. Слушай, а Лоренсильо не забыл?
— Где он сейчас?
— Где нам всем быть? На дне морском. И Петронила там! Ну ладно, ты иди — твой друг заждался, — старый пират протянул руку, и Добрая Душа вновь заметил ухмылку в уголках обветренных, потрескавшихся губ. — Не забывай — богат тот, кому хватает малого!
Добрая Душа отошел, неожиданно сильно хлопнул по плечу своего помощника и произнес:
— Нет, точно не в кабаке на Тортуге суждено мне оставить этот мир!
Второй боцман не понял смысла этих слов, а Добрая Душа поспешил расплатиться и направился к выходу. Однако покидал он таверну не с легкой душой, а с необъяснимой тяжестью и тревогой.
Люди де ла Круса расположились в разных местах неподалеку от лавки антиквара. Лишь два матроса продолжали наблюдать за домом приятельницы Ганта. Боцман-альбинос сообщил, что Чарлз Гант на Тортуге. Но многие видели, как пришедший в порт корабль Ганта стал на рейд ближе к вечеру, а уже следующим утром неожиданно снялся с якоря и ушел. По утверждению ирландского боцмана, сам капитан пиратов с частью экипажа остался в Кайоне. Это подтвердил Доброй Душе и шкипер-незнакомец, которому боцман предоставил нужную сумму для погашения долга в таверне «Маас».