Пираты медного века
Шрифт:
Впрочем, он не испытывал большого страха. В Домах обычно не применялись суровые наказания. Его могли побить палкой старейшины, заставить выцедить немного крови на землю и отлучить на время от общих трапез. В общем, ничего страшного. Но, когда он, взбешенный словами старого Кедра, яростно огрызнулся в ответ, земля начала колебаться. И холодный ужас заполнил его жилы, заставив сначала замереть, а потом опрометью метнуться прочь.
И вот Последыш, дрожа, затаился в зарослях можжевельника и, вслушиваясь в окружающие звуки, ощущал, как рушится привычная жизнь. Черная Матерь, что дала жизнь им всем, проявила свой гнев слишком ясно – как раз в
Ничего не придумав, но не слыша вокруг никаких подозрительных звуков, он медленно двинулся к ручью. С неба падали вечерние лучи, жара шла на спад, но во рту страшно пересохло. Просто подойти к воде и напиться, а потом… С такими мыслями Последыш вышел на узкий просвет, где открывалась полоска травы и прозрачная лента воды – и увидел её. Вздрогнул, готовясь бежать, но замер в растерянности. Женщина молчала, уставившись на него в упор.
– Мать… – пробормотал он.
Это была она. Дети в Домах Черной Матери после того, как начали твердо держаться на ногах, растут вместе – едят на общих трапезах, учатся всему нужному у старших. Но ту, что выпустила их в мир, кормила и нянчила, помнят все равно.
– Я знала, что ты придешь сюда, – сказала Тихая чуть хрипловатым голосом, как говорила всегда после болезни, – ты любил играть здесь еще ребенком. Они думали, ты бежишь к домам за лесом, и ищут тебя на тропах и под кустами.
– Меня ищут? – глуповато переспросил юноша и, хотя это не было неожиданностью, почувствовал, что сердце его упало.
– Старый Кедр велел юным пройти дальше по лесу. Они взяли копья. Если найдут тебя, то убьют.
Он молча смотрел на неё, не в силах сложить слова воедино. Смерть была исключительным наказанием в Домах, на его памяти так не наказывали никого.
– Я же ничего…, – заговорил он , но Тихая потрясла головой, её стянутые тремя веревочками пряди закачались.
– Они увидели её образ, он упал с подставки, и на него сверху упала деревянная балка. Черная Матерь в гневе, и вызвал его ты.
В конце её голос сорвался, и она прикоснулась рукой к висевшему на шее оберегу – выточенному из темного камня, без рук, без ног, торсу прародительницы.
Юноша молчал .
– Тебе нужно бежать, – проговорила она быстро, – здесь тебе больше нет жизни. И в домах за лесом – тоже. Они все узнают. Может, и от Хромой.
– Но я…, – пробормотал он, но она прервала.
– Если долго идти по берегу, будет речка, потом еще одна, сейчас она сухая, потом каменная гряда. Поверни у гряды и иди через рощу, пока не придешь к берегу ручья. Поверни по течению – и ты выйдешь на земли людей из дальних домов. Они не роднятся с Домами Черной Матери и, может быть, тебя примут.
– Мать…, – шепнул он, но Тихая опять мотнула головой.
– Тебе надо идти быстро. Иди!
И он попятился, но она протянула ему руку.
– Возьми это и повесь на шею. Это мужской знак, он сохранит тебя .
И юноша почувствовал, как в его руку скользнул гладкий камешек, нагретый о тело той, что когда-то дала ему жизнь.
Горячие
Здесь его почти не было видно – с одной стороны закрывала круча, с другой густые заросли. Лишь с берега это место можно было разглядеть – но кто сейчас ходит по берегу? Скоро горячее пламя в небе утонет у края моря, и тогда лес окутает темнота. Воспользоваться ею , чтобы уйти как можно дальше? Но можно ли идти в темноте? На Земле, в этой её части, не водилось опасных животных, но люди все равно жались друг к другу ночами, плотно задвигая заслонки на входах в хижины. Сын Ночи, тот, чье имя было никому неизвестно, приходил из холодных морских далей и вместе с ним – вся стая его духов, черных и слепых. Они приносили страшные сны и болезни, гибель посевов и неудачи на охоте. В Домах освященные статуэтки и обереги отгоняли гостей из черноты, но кто защитит его сейчас?
И юноша лежал, вжавшись в землю, и ощущая, как страх ползет по его коже, словно целая пригоршня муравьев. «Скоро стемнеет», – вновь и вновь звучало у него в голове.
Темнота пришла быстрее, чем он ожидал, – или просто в скованном страхом разуме чувство времени было утеряно. Красное пламя стремительно угасало у края воды, и тени протянулись поперек берега . Последыш понимал, что теперь его никто не должен увидеть, но это не успокаивало – черные слепые пятна ползли по земле, точно намереваясь утянуть его с собой, в непроглядную глубь. Стараясь сдержать страх, он дышал размеренно, и крепко сжимал левой рукой последний подарок матери – известняковый оберег, хранящий силу, что безглазый Сим дает мужчинам с детства. Если Черная Матерь теперь на него разгневалась, то сможет ли защитить он? И когда Сын Ночи явится со стороны моря, увидит ли Последыш его и идущих за ним слепых духов?
Но услышал он их раньше, чем увидел.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Напрасно ты не захотел отдать его тело воде, Скел, – Харак, наконец прикрывший бедра кожаной повязкой, осторожно поднялся, но Скел продолжал сидеть на корточках около покойника.
– Мехви умер на земле, не на воде, – проговорил он в ответ и убрал волосы, прилипшие ко лбу мертвеца, – значит, он принадлежит Далекой земле. Мы прикроем его песком и уже в море отдадим жертву крови, чтобы он не был гневен. Пусть дух Мехви упокоится тут.
– Чем же нам рыть песок? И примет ли его дух земля, которая колебалась? – непонятно, что смущало Харака больше – необходимость вырыть яму голыми руками или мысль о том, что эта твердь способна трястись.
– Такое бывало и на Калкид, и на Большой земле, – тихо сказал Скел, – я слышал, что говорили старшие у огня. Не на нашей памяти, но бывало. Нет тверди, которую бы не могли сотрясти черные подземные духи.
– Эта земля трясется. Здесь нет острого камня и меди, – Харак по-прежнему стоял, глядя на Скела сверху вниз, – что мы расскажем людям Калкид? Мы не нашли того, за чем нас посылали.