Писатель: Назад в СССР
Шрифт:
Потом вернулся в прихожую, снял пальто и шапку и вошел в свою комнату. Здесь тоже было тихо. Я постучал в бывшую родительскую, а теперь — комнату родственницы. Тоже тихо. Приотворил дверь. В комнате было темно. Все ясно — Наденька еще не вернулась с работы. И Юрьева, видать, тоже. Они же в одном театре служат. Надо бы пожрать, но возвращаться на кухню и разогревать себе ужин не захотелось. Первый в жизни съемочный день, хоть и начался после полудня, но отнял очень много сил, так что решил немного передохнуть и поваляться на диване. И, разумеется, сразу уснул.
Меня
— Как прошел день? — спросила она прежде, чем нырнуть к себе.
— Отлично! — ответил я. — Был на съемках.
— Ух ты! — выдохнула она. — И как там?.. Какие-нибудь знаменитые актеры были?
— Моими партнершами были сегодня только Трегубова и Молчанова.
— Трегубова? — переспросила Надя. — Это та, которая в «Черном серебре» играет?..
— Она.
Я кивнул и вспомнил, как смотрел этот фильм перед встречей, как я думал, я её муженьком.
— Классно!.. Возьмешь для меня автограф?
— Возьму.
— Подожди-ка. У меня есть открытка с ее фотографией, — деловито продолжала девица. — Вот на ней пусть и распишется.
— А моего автографа тебе не нужно? — усмехнулся я.
— Ну-у… ты же пока не знаменитость.
Она вопросительно посмотрела на меня, как будто хотела, чтобы я ей подтвердил, что не стал в одночасье звездой.
— Я пошутил, — отмахнулся я и добавил: — Наденька, я там продукты принес… Неплохо бы что-нибудь сообразить насчет ужина.
— Хорошо, — кивнула она. — Сейчас что-нибудь приготовлю.
Родственница шмыгнула к себе. Я еще немного повалялся на диване и отправился умываться. В это время вернулись с работы соседи. Квартира сразу ожила. Я воспользовался случаем и пригласил обоих на чаепитие с тортом. Телепнев согласился с радостью, видать, не столько из-за тортика, сколько из-за возможности посидеть за одним столом с Наденькой. Юрьева встретила мое предложение прохладно, не исключено, что по той же причине. Чтобы немного ее подбодрить, я обещал рассказать о том, как прошел мой первый съемочный день.
Это подействовало. Во всяком случае, Марианна Максимовна улыбнулась и пообещала прийти на чаепитие. Пока мы с ней разговаривали, мимо нас по коридору гордо проследовала моя родственница. Обе соперницы за сердце Савелия Викторовича едва кивнули друг другу в холодном приветствии.
Да, обстановка в квартире накаляется. И ума ни приложу, что делать? Не гнать же девчонку на улицу? Да и поздно. Я ведь ей даже комнату родителей отдал, а теперь что скажу? Извиняйте, ошибочка вышла… А даже если ее выгоню, она что-нибудь да придумает, перейдет в комнату Телепнева, и диспозиция останется той же — если не хуже.
Надя, как образцовая хозяйка, быстро накрыла на стол, и мы с ней поужинали. Потом я поднялся и пошел звать соседей на чаепитие. Савелий Викторович явился сразу. И тут же кинулся помогать девушке. Он вымыл посуду, пока она кипятила воду и заваривала свежий чай. Я же взял на себя почетную обязанность нарезать торт. Когда стол был накрыт, пришла Юрьева. Даже
Она надела платье, какого я никогда на ней не видел, синее с блестками и большим вырезом на груди. Волосы распустила по плечам и сразу стала выглядеть лет на пять моложе. К тому же макияж подчеркивал ее женственность. По сравнению с Юрьевой, моя родственница выглядела деревенской простушкой. И она в один миг очень хорошо это поняла. Насупилась, уткнулась в свое блюдце, принялась ковырять ложечкой кусок «Ленинградского». Марианна Максимовна победно оглядела присутствующих и спросила:
— Ну и как прошел первый съемочный день, Тёма?
— Да-да, расскажите! — подхватил Савелий Викторович.
Я принялся рассказывать. Естественно — чуть приукрасив. Мне хотелось, чтобы Надя перестала кукситься и вообще все заулыбались, наконец. И вот когда я дошел до описания того, как на меня обрушилась декорация, и, вскочив, я пробил головой нарисованное окно да еще пальнул из маузера, заряженного холостыми патронами, разбив при этом осветительный прожектор, соседи расхохотались. Поневоле улыбнулась и родственница. Дабы закрепить успех, я принялся заливать дальше, уснащая рассказ совсем уже дикими подробностями. Все-таки хорошо быть писателем, можно врать, не краснея. Ведь это не вранье, а творческий вымысел. Художественное преувеличение.
В общем, вечер прошел весело. Когда я иссяк, Телепнев принялся рассказывать безопасные политические анекдоты. Безопасные, потому что героями их были Хрущев, Микоян и другие партийные вожди, уже отправленные в отставку. Впрочем, анекдоты оказались довольно смешными. Дамы, во всяком случае, хихикали. Потом Юрьева стала пересказывать театральные сплетни — кто с кем развелся, кто на ком женился, кто кому изменил. Уж не знаю, как остальным, а мне это было мало интересно. Я понимал, что соседка таким образом демонстрирует свою осведомленность в жизни богемы, чтобы соперница чувствовала себя провинциальной дурочкой.
Откровенно говоря, мне стало жалко Надю, и я решил ее взять с собой на киностудию и познакомить с Анастасией. Пусть сама возьмет у нее автограф. После чая меня снова начало клонить в сон. К счастью, сотрапезники мои тоже засобирались на боковую, и мы разошлись. Я опасался, что родственница начнет плакать и жаловаться на выходки Марианны Максимовны, но ничего этого не произошло. Наденька сразу же ушла в ванную, а потом к себе. Утром нам, как обычно, будет не до разговоров.
В пятницу, кроме работы в редакции, у меня никаких других дел не было. Я узнал у Зиночки номер телефона Сивашова и позвонил ему в обеденный перерыв. Голос у драматурга был на удивление трезвый. Он узнал меня и даже помнил о нашем уговоре. Пригласил к себе в субботу, на вечер. Что ж, отлично. Освою азы преферанса. А больше мне и не нужно. Откровенно говоря, дальше этого мои планы пока не распространялись. Да я особенно и не торопился, ибо месть — это блюдо, которое подают холодным.