Письма к Олафу Броку. 1916–1923
Шрифт:
32
22/9 VI 1918
Дорогой мой,
Очень и очень рад, что Ракичи [185] понравились Вам. Они гораздо ближе моему сердцу, нежели Голак-Антич. Они проще, естественнее и прямее. Большое спасибо за открытку подписанную Вами, Холмсенами [186] и ими.
Простите за брошь! Сохраните ее до осени. Она принадлежит моей двоюродной сестре. Муж ее крайний правый. Он подавил революцию в 1905 г. во главе Семеновского полка. Политически он мой враг, но им кроме вас никто помочь не может. Осенью, быть может, вы не откажетесь выручить их, как выручили и спасли Б. [187] ? Еще раз прошу извинить.
185
См. письмо 31.
186
Хольмсен Иван Алексеевич (норв.: Holmsen Johannes, 1865–1941) – русский генерал
187
Личность не установлена.
За Федермана бесконечное спасибо. Его страшно жаль. Он готов наложить руки на себя. Прошение при сем прилагаю.
Обнимаю Вас и детей и целую ручки дорогой Нины Ивановны.
Всем сердцем Ваш
Гулькевич
33
16 VII 1918 Djursholm [188] pr Stockholm. Framnautriken Villa Furugard
Дорогой Друг,
Только что получил Ваше доброе письмо о Федермане. Пишу немедленно Американскому посланнику [189] , не знаю, с каким успехом. Во всяком случае, большое, большое Вам спасибо за все добро, которое Вы творите в пользу бедных моих соотечественников.
188
Один из четырех пригородных районов Стокгольма.
189
Шмедеман Альберт Джордж (англ.: Schmedemann Albert George) – посланник США в Норвегии с 1913 по 1921 г., владел немецким и норвежским языками.
Получил одновременно письмо Ваше о телеграфном счете. Пишу также и в Centralbanken [190] . Ведь я им уже писал не раз в том же самом духе. Удивляюсь и печалюсь, что они до сих пор не уважили моей просьбы. Не решаюсь, однако, обещать им, что в случае неуплаты Агентством [191] я уплачу им. Вы знаете мою финансовую необеспеченность в будущем, и я не хотел взять на себя обязательство, которое не был бы в состоянии выполнить. Я уверен, зная Вас, что вы одобрите мою осторожность.
190
Корреспондентские телеграммы О. Брока в Петроград для «Вестника Петроградского телеграфного агентства» оплачивались при посредничестве норвежского Centralbanken.
191
Петроградское телеграфное агентство (осн. в 1904) – официальное правительственное агентство, снабжало печать России информацией о внутренней и международной жизни, располагало сетью корреспондентов во многих городах России и за границей. В первые дни после Октябрьской революции параллельно с ПТА информационную работу вело Бюро печати при ВЦИК. Декретом СНК РСФСР 18 ноября (1 декабря) 1917 г. ПТА было преобразовано в Центральный информационный орган при Совете Народных Комиссаров РСФСР. Постановлением ВЦИК от 7 сентября 1918 г. к нему было присоединено Бюро печати и новому учреждению присвоено название Российское телеграфное агентство (РОСТА).
Обедал у меня вчера Михаил Иванович Ростовцев [192] и жена его. Милые интеллигентные, безусловно, культурные люди. Заглазно любят Вас. Они уезжают на две недели на G"ota-Canal [193] . За сим вернутся сюда и тогда уже решат куда поехать: колеблются между Христианией, Копенгагеном и… Лондоном. Не знаю, кто перетянет.
Ужасно радуюсь тому, что Вы наслаждаетесь деревнею. Я немного подражаю Вам. Здесь действительно лучше живется, нежели в городе: дышится легче и счастье, выражающееся в возможности быть один. Здесь лето очень не теплое, но на даче и холода не чувствуется.
192
Ростовцев Михаил Иванович (1870–1952) – русский и американский историк и филолог-классик, специалист по экономической истории и по античному Причерноморью. Профессор древней истории и классической филологии Петербургского университета, академик С. – Петербургской академии наук (1917) и член-корреспондент Британской академии (1917), в эмиграции с 1918 г., после 1920 г. преподавал в университетах США, принимал участие в написании Кембриджской истории древнего мира.
193
G"ota-Canal – шведский канал, построенный в начале XIX века, соединяющий внутреннюю водную систему озер и рек с городом G"oteborg.
Нежно обнимаю Вас и деток. Целую ручки благодетельницы Нины Ивановны и бесконечно благодарю Вас.
Всем сердцем Ваш
Гулькевич
34
2 IX / 20 VIII 1918
Дорогой Друг,
Обращаюсь к вам после долгого молчания вновь с большою просьбою. Не можете ли Вы быть столь добры, протелеграфировать в Utenriksdepartament [194] и узнать состоит ли еще Пребенсен [195] Норвежским Посланников в Петрограде? Если там его нет, то кто его заместил? Ответом express весьма и весьма обязали бы. Я хочу просить Вашего представителя в Петрограде помочь мне высвободить мебель. На мое имя большевики ее не выпустят и для получения ее мне нужна помощь добрых друзей. Если Пребенсен в Петрограде, то, думаю, он не откажется помочь мне.
194
Министерство иностранных дел Норвегии (расположено – Victoria Terrasse, Oslo).
195
См. письма 14, 25.
Как Вы догадываетесь, мы находимся под впечатлением от известия об освобождения России из-под ига Ленина. Только что получилась телеграмма о его смерти [196] . Во всяком случае, большевизм лишился своей головы. И у них людей мало, еврея же едва ли они рискнут назначить во главе Правительства. Будущее уже рисуется не так мрачно, и если порядок водворится не завтра, то ждать его уже придется не так долго, кажется.
Видели ли Вы интересного Михаила Ивановича [197] и милую Софию Михайловну? Как они Вам понравились? Мы расстались добрыми друзьями. Довольны ли Вы Вашим летом? Чупров [198] , который шлет все поклон, был очарован Вашею дачею и всем, что Вы ему показали.
196
30 августа 1918 г. на заводе Михельсона в Москве на В. И. Ленина было совершено покушение, в результате которого он был ранен.
197
См. письмо 33.
198
См. письма 14, 20, 25, 28, 31, 34.
Целую ручку дорогой Нины Ивановны, а Вас и детей обнимаю.
Ваш
Гулькевич
35
11 IX / 29 VIII 1918
Дорогой Друг,
Дорогая Нина Ивановна вновь меня растрогала до слез. Не раз она меня баловала, но ее постоянство в оказании благодеяний меня радует бесконечно и все же несколько смущает. Мне больно, что Вы себя лишаете, что Вы урезываете себя в удовлетворении этой потребности, и все ради меня. Дорогой мой, умолите мою дорогую благодетельницу не жертвовать собою и Вами, чтобы порадовать меня! Меня утешает мысль, что Вы все так сердечно заботливы обо мне. В жизненной борьбе сознание, что у меня имеются такие чудные, самоотверженные друзья, как Вы и дорогие Ваши – много облегчит и скрасит мое существование. Но не добавляйте еще новых доказательств путем несомненных жертв… Нежно целую ручки Нины Ивановны и бесконечно благодарю ее.
Кофе явился не только восхитительным напитком, но он принес чудную весть о воскресении, хотя частичном, нашей бедной России. Теперь у нас не только северные области России, теперь у нас необъятная Сибирь, с ее богатствами, с ее предприимчивым, смелым, «американским» народом [199] . Теперь с божьей помощью вновь будут оживать по очереди части дорогого, славного края, а там вновь заживет, но на новых исто-демократических началах, – не с.р. (или иных любых или правых) платформах, а на русских, здравых основах великий организм.
199
В результате иностранной интервенции и выступлений белых советская власть была свергнута весной – летом 1918 г. на севере и в Сибири.
Большевизм был не только следствием отрицательных сторон нашей прежней жизни, он явился великим учителем, залогом светлого будущего. Брестским договором он пробудил национальное в нас чувство, вылечил от беспорядка в имущественных, личных отношениях, от болтовни, революционной сантиментальности. Надеюсь, что отныне люди будут работать скромно, с постоянством (этого они не умели), будут уважать права других, настаивать на своих, пестовать их. И тогда… Как ни ужасна, бесчеловечно кровава была, подчас казавшаяся самоубийственной, анархия, – раз она миновала, то быть может в будущем мы будем считать ее болезнью, бывшею необходимой для обновления застывшего организма. Это все ужасно и, даже страшно подумать, но быть может столь обещающе в будущем…
Одно больно, нет подробностей о том, как строится там новая жизнь. Я думал, что Господь не приведет меня узреть спасенную Россию, теперь же во мне начинает теплиться надежда…
И все это принес чудный кофе дорогой Нины Ивановны…
Еще раз целую Ее ручки, а Вас и деток радостно и крепко обнимаю.
Ваш неизменно Гулькевич
36
9 X 1918
Простите, дорогой, что пишу Вам на этом несимпатичном мне казенном бланке [200] . Другой бумаги нет под рукой. Прошу также извинение за долгое молчание, но многообещающие события на Руси вызвали такой прилив посетителей ко мне, что потерял всякую возможность что-либо путное предпринимать. Даже газеты не успеваю прочесть, – о более мне приятном, как, например, беседовать с Вами, и мечтать нечего.
200
На бланке российского посланника в Стокгольме.