Письма полковнику
Шрифт:
Сглотнул и все–таки спросил:
— А Ева?
Дылда подняла мокрое лицо:
— Что Ева? А при чем…
— Ее там не было? Точно?!
В ушах запело — тоненько, красиво, так что поначалу показалось, будто это и вправду музыка. Потом загудело по нарастающей, заклокотало, словно прорванная груба… Стар сморгнул, поискал глазами Дылду: ее нигде не было видно, он вообще ничего не видел — только темнота со всех сторон, чересчур густая даже для позднего вечера…
— Сережа, что с тобой? Сережа?!
Голос булькнул, растворился в бурлении водоворота, нечистого, с мусором и сыплющимся отовсюду песком… Издалека, извне что–то захлопало, заметалось, затопало каблуками, заговорило отрывисто, звонкими командами… А потом стало хорошо и совсем не больно.
И захотелось спать.
* * *
Кофеварка отключилась с шипением: воды на самом дне. Где здесь набирают питьевую воду? Правда, шестая чашка кофе с утра — на этом можно и остановиться. Тем более что, судя по часам на стене, утро давно прошло.
Эва наполнила всё ту же коричневую чашечку небьющегося стекла, взобралась с ногами на всё то же кресло у стены, под сводом покатого потолка. Ночью это кресло, в разложенном виде, служило ей кроватью. И ноги почти упирались в противоположную стену возле двери с низкой притолокой. Такую каморку даже не стоило измерять шагами: подсобка без единого окна, отгороженная у внешней стены разработческого корпуса. Впрочем, шагами меряют тюремную камеру. Здесь — убежище.
Если так, то где он? Они договорились — до утра. Где?!
Потрескивало тезеллитовое поле. Она давно к нему привыкла, но временами снова начинала ощущать — так, опаздывая, слышишь тиканье часов, а споткнувшись — чувствуешь вроде бы притихшую боль.
Она споткнулась. Она опоздала — безвозвратно, всюду.
Кофе был немыслимо горький. Отставила чашку на тумбочку, втиснутую между креслом и стенным шкафчиком. За тумбочкой всю ночь что–то скреблось. В тезеллитовых месторождениях, Эва помнила, имеется своя специфическая фауна… но чтобы вот так, прямо в корпусе? Наверное, просто звуковой эффект, связанный с полем и статикой. Надо будет спросить.
Где он?!
Встала с кресла — и оказалась прямо напротив распахнувшейся двери.
— Привет. Не скучала?
В первый момент Эве показалось, что он сейчас чмокнет ее в щечку или по–свойски потреплет по шее. Красс вошел в каморку с видом хозяина, по возвращении из привычной отлучки нашедшего всё в своем углу на местах: кресло, тумбочку, кофеварку, женщину. Любопытно, кстати: он кого–нибудь сюда водит?.. Вряд ли. Для этой цели у него есть вполне холостяцкий коттедж в поселке.
— Где ты был? Посмотри, который час.
Прикусила язык; действительно, точь–в–точь капризная любовница или даже ревнивая жена. Красс усмехнулся в пегую бороду:
— Ну, я кроме всего еще и руковожу разработкой. Обход, совещание плюс некоторый форс–мажор. Сама понимаешь.
— Я ничего не понимаю, — самообладание ускользало из рук; наверное, сказывались пять с половиной чашек кофе. — Мне же до сих пор ничего толком не известно! Ты говорил, я смогу хотя бы посмотреть новости…
— А ты не смотрела? Напрасно. Телевизор вон там, в шкафчике, — он распахнул дверцу, привстал на цыпочки и ловко выдернул прямоугольный сверток прямо из–под потолка. — Переносной, на аккумуляторе, удобная штучка. Сейчас наладим…
Он пристроил мини–телевизор на полке, сдернул с него упаковку и, отступив на шаг, чуть не сбил Эву с ног; она едва успела отступить в угол между тумбочкой и подлокотником кресла. Красс глянул через плечо:
— Тесновато? Ничего. Зато здесь тебя не найдут: ни Фроммштейн, ни другие желающие, претенденты, как ты говоришь. Гарантирую. Нам же всё равно, какой канал? Тут «Срез–два» прилично ловится. И как раз новости.
Эва опустилась на подлокотник, словно подсеченная под колени. Красс долго крутил колесико странного телевизора: по крошечному экранчику бежали то зигзаги, то полосы. Наконец, удовлетворенно отступил и сел в кресло за спиной у Эвы и положил руку ей на талию.
Она не заметила.
— …две несовершеннолетние участницы реалити–шоу «Я — звезда», Марина Круцюк и Ярослава Смирнова, чьи тела после медицинского освидетельствования отправлены в Исходник. Несколько человек, получивших ранения и травмы разной степени тяжести, проходят лечение в клиниках Среза. При штурме были также ликвидированы все одиннадцать террористов, члены экстремистской группировки…
Закрыла лицо руками, перестала видеть и слышать тоже. Сжаться в комочек, отключиться, пережить. Главное — не шевелиться. Только так. Иначе она никогда не умела.
Наверное, могло быть хуже… нет, не могло.
Юная, красивая, наивная девочка Марина. Юный, красивый, наивный парень Сандро. У них было слишком много общего, и нет ничего случайного в том, что теперь они — вместе. Кощунственный парадокс, от которого никуда не деться. Их похоронят в разных странах и даже, наверное, мирах, разные люди о них заплачут… и только ей одной эти двое всегда будут сниться в паре. Кто–то позаботился, чтобы это было именно так.
И та, другая девочка; господи, какой ужас. И еще десять парней, которые… лучше не думать. Хотя бы сейчас.
— Ева! Ева, ты что?
Оказывается, она все–таки потеряла равновесие. Очень кстати пришлась Крассова рука у нее на талии. Но теперь эту руку лучше убрать.
— Ничего–ничего. Я смотрю.
— …сих пор остается неизвестной судьба популярного телеведущего Федора Брадая и фотографа Марии Шабановой. В интервью нашему корреспонденту сотрудник цивильных спецслужб, пожелавший остаться неизвестным, высказал предположение, что…