Письма полковнику
Шрифт:
И он до сих пор не знает… Почему Бейсик так уверен, что она… что с ней ничего не случилось?
— Я думал, — продолжил тот. — Ей лучше всего вернуться в Исходник.
Стар поморщился:
— Если б это было лучше, она бы так и сделала. Они и там ее достанут.
— Ты не шаришь, — ушастый снова подпустил в голос загадочности. — Не просто. А вместе с нами, на похороны Марисабели.
Вздрогнула Дылда. Стар заметил, но не стал отвлекаться:
— Всё равно не понимаю. Что это меняет?
— Да так… Когда присутствует мотивация, подчеркиваю, реальная, не липа, все действия объекта в данном направлении начинают казаться предсказуемыми. Объясняю популярно, для тебя, Открывачка…
— Уже объяснял, — огрызнулся тот.
— Послушаешь еще раз, для закрепления материала. Большая ошибка, Стар, считать такие вот организации всемогущими и вездесущими. Как правило, финансовая сторона у них оставляет желать лучшего. Станут они тратиться на лишний телепорт туда–сюда, будучи уверены: она съездит на похороны и вернется…
— А если станут? — Стар криво усмехнулся. — Откуда ты знаешь? Ты их налоговую декларацию видал?
— Я предполагаю. Делаю выводы на основе анализа имеющейся у меня инфо…
— Достали уже твои выводы.
— Я когда–нибудь ошибался?
Стар прикрыл глаза. Можно было с ходу припомнить Бейсику какой–нибудь его прокол, и желательно не один… но зачем? Привести еще парочку аргументов, не оставив камня на камне от его очередной авантюры… опять–таки, на фига? Вообще, в чем смысл этого разговора?
Если никто из них даже не знает точно, жива ли она. Где она сейчас: в Срезе или уже в Исходнике — без посторонней подсказки и помощи. Да, посторонней. Кто они ей такие, эти Бейсик, Открывачка, Воробей… Дылда… да и он сам? Она уволилась из школы и, если разобраться, все они больше не имеют к ней ни малейшего отношения. У него, Стара, нет никаких оснований и тем более прав вмешиваться в ее жизнь. Чужую. Полную опасностей, тайн, страстей, каких нет и не будет в его собственной жизни. Далекую настолько, что это не укладывается в сознании, как время и длина телепорта…
— Сережа, ты что? — тихонько позвала Дылда.
Проморгался. Изобразил на лице улыбку и жест «всё нормально» ладонью левой руки. Как бы пояснить им всё это попроще, популярно, как говорит Бейсик? Вы ей никто, ребята. Она давным–давно позабыла, что вы вообще существуете на свете…
И он, Стар, в первую очередь. Объяснить популярно самому себе.
— Парень только–только из реанимации, имейте совесть, — донеслось из коридора ворчание медсестры. — Мальчишки те как засели, так и сидят… сейчас зайду прогоню.
— Не надо, — отозвался звучный женский голос. — Я сама с ними разберусь. Это мои ученики.
…И не хватило воздуха, как бывает, когда выныриваешь из–под волны, а следующая накрывает тебя раньше, чем успеешь вдохнуть. И швырнуло, завертело в водовороте, и замелькали, сливаясь, полузнакомые лица вокруг, и стало уже неважно, догадаются ли они, отследят ли по выражению его глаз, или по щекам, не то пылающим, не то мертвенно–бледным, трудно определить самому… и неважно, неважно…
Он никак не мог ее увидеть. Смаргивал, до предела сворачивал шею, всё время натыкаясь взглядом на ненужные предметы и людей. Хотя бы край накидки, белой, как королевская мантия… ему казалось, будто летящие складки едва не касаются его лица. Эва Роверта. Принцесса Эва… Эвита…
Разглядел, только когда она подошла вплотную, и одноклассники синхронно повскакивали, уступая ей место. Дылда, впрочем, тут же села обратно. А Открывачка так и остался стоять, хотя был выбран стул Бейсика.
Точно такая же, как он себе представлял ее все последние дни. Ничуть не менее прекрасная. Ничуть не более досягаемая.
Прошептал:
— Ева Николаевна…
* * *
Он проспал. Проспал с размахом, почти до десяти утра, и был готов продолжить еще как минимум на пару часов здорового сна. Но в промежуточном пробуждении бросил взгляд на мобилку и понял: он уже практически труп. Подскочил мгновенно и резво, словно гальванизированная лапка дохлой лягушки.
Они успели ему позвонить. И наверняка остались очень недовольны.
Лихорадочно натягивая футболку и джинсы, Толик попытался прикинуть, стоит ли перезванивать. Сказать, например, что он давно уже в клинике и не мог ответить на звонок, потому что как раз вел концептуальные переговоры в кабинете главврача. Не покатит, они же наверняка отслеживают его перемещения, по чипу или еще каким–либо образом… Или, наоборот, повиниться, сославшись на вчерашние излишества, непосредственно вызванные большим количеством наличных на руках, а значит, косвенно лежащие на совести самих грантодателей… лучше не надо. Могут понять буквально. И даже чересчур.
Кстати, о деньгах. Заглядывать в бумажник было боязно. О финале вчерашнего вечера Толик помнил только то, что в стрип–баре не оказалось блондинки с четвертым размером, умеющей делать колесо, и он, крайне возмущенный, требовал компенсации в виде четырех негритянок, танцующих канкан; хозяин заведения обещал устроить. А вот устроил ли и, если да, сколько это стоило, из памяти совершенно выветрилось. И на фига, спрашивается, ему сдалась та блондинка?
Спустился на первый этаж. Запах из ресторана вызывал легкую тошноту. Впрочем, времени на завтрак у Толика не было при любом раскладе. Выбежал на улицу, глотнул свежего воздуха — в голове вроде бы немножко прояснилось — и помчался по аллее.
Мчаться предстояло почти через весь город. Единственный неводный транспорт Среза, пассажирские драконы, Толика не устраивал категорически. Вообще феномен инициации драконов как пример концептуальных экспериментов режима Лилового полковника в другое время потянул бы на неплохой материалец, но оказаться в воздухе в полной власти подобной твари… бр–р–р–р. Глянул на часы: половина одиннадцатого. Если он разминется с объектом, его точно убьют.
Становилось жарко. В парке еще кое–как спасала тень и оросительные фонтанчики: в их радужные облака прикольно врезаться на полной скорости, — однако искать сквозной путь в лабиринте аллей, дорожек и тропинок Толик не рискнул, с ориентировкой на пересеченной местности у него всегда было не супер.