Письма полковнику
Шрифт:
И оглядевшись по сторонам, разъяснил остальным гоном снисходительного экскурсовода:
— Убийцу Лилового полковника.
Толик подался вперед. Воробей оглянулся и, ничуть не удивившись, кивнул ему через плечо. Осмелев, Толик подошел еще ближе и в просвет между спиной Открывачки и ногами девчонки наконец увидел Стара. Н–да. Опять до ужаса не хватало Машки. Чтобы потом свести рядом две фотки: здоровенный, загорелый пацан на скамейке — и почти бескровное, угловатое лицо из–под простыни. Белое на белом. Класс.
Сглотнул. Снова накатило
Стар его не видел. На всякий случай Толик отступил подальше за чужие спины.
Пауза слегка затянулась.
— Да, — наконец ответила объект.
Со своего места он смотрел на нее в четверть оборота: волосы, ухо, линия шеи и лица, краешек ресницы. Чуть развернулась — полупрофиль — и Толик уловил направление ее взгляда. А также ответного. Если б Машка щелкнула с этого ракурса, можно было бы провести между их глазами линию, тонкую и прямую, как хороший пиар–ход. И, блин, вышло бы куда убедительнее, чем художества Длинного в фотошопе на снимках с ее дня рождения…
И вдруг Стар заговорил:
— Не надо, Ева Николаевна, — негромкий, но ровный голос. — Я знаю, кто это был. Я видел их тогда возле вашего дома. Но ведь их всё равно уже… Бейсик прав, вам лучше вернуться в Исходник.
Было секунды три тишины.
— Ну ни фига себе, — сказал Открывачка.
— Мог бы и раньше сказать, — проворчал Бейсик, явно уязвленный в своей монополии на всезнание.
— Я говорил, — возразил Стар. — Еще тогда, когда мы их встретили в парке. Что это они. Я сразу узнал тех троих…
— Ни хрена ты не говорил, — перебил Воробей.
— Тихо все!
Ее голос прозвучал, словно колокол. Все не то что заткнулись — замерли, съежились, чуть ли не пригнулись, даже Открывачка Наверное, она была хорошей училкой, подумал Толик не без уважения. С железной дисциплиной в классе.
— Рассказывай, Сережа. Только не волнуйся. Не торопись.
Не торопись, мысленно повторил за ней Толик. В гробовой тишине было как–то стремно включать диктофон. Пришлось это сделать чуть позже, на первых звуках голоса Стара, что, впрочем, было не принципиально.
— …ждал. И тут подъехали они. Смуглые, заметные; это в Срезе таких немерено, а там… короче. Начали ходить туда–сюда, заглядывать в подъезды. Когда подошли к вашему, я поднялся на площадку и встал за углом, а они стопорнулись внизу, где списки жильцов. Читали по складам… И вдруг один тыкает пальцем: «Роверта–Роверта — Анчарова!» — и еще ругнулся, кажется, по–ихнему…
— Непереводимая игра слов, — пробормотал Бейсик. Никто, кроме Толикова диктофона, его не услышал.
— Они вышли, я тут же спустился. И увидел, как они достали из машины сверток и подбросили в бак перед вашим подъездом… Я думал — бомба. Не знал, что мне делать. Бежать, звонить в милицию или цивилам… но вы же могли в любой момент вернуться! Решил дождаться. А тут — бомж. И оказалось, это…
— Мундир, — почти беззвучно произнесла объект.
— Теперь понимаете? — спросил Стар еще тише, и Толик забеспокоился, возьмет ли диктофон, все–таки приличное расстояние.
Правда, главное он уже записал. Хоть сейчас выкладывай на сайт и развешивай по Сети сенсационные баннеры. Толик выключил диктофон. Моментом — в пункт телепортсвязи, надиктовать Длинному текст, фотки с бомжем уже на сервере, супер!!! И пошли бы подальше все самозваные грантодатели с их нелепыми претензиями и высосанными из пальца угрозами…
— Понимаю, — сказала объект.
Блин. По их указаниям, он ведь еще должен продолжать ее окучивать. И на фига, спрашивается? — если с убийством Лилового полковника всё ясно? Правда, не совсем ясно с его наследством, уточнил Толик. Если тех, кто убил старика, благополучно замочили при штурме… Ладно, подождем.
— Анатолий?
Она только теперь заметила его.
— Что вы здесь делаете?
— Пришел навестить приятеля, — он как можно непринужденнее шагнул вперед. — Привет, Стар. Смотрю, ты слегка расклеился…
Обернулся через плечо и совсем уж внаглую бросил:
— А вы? А то я даже сразу вас не узнал, Ева.
Она смотрела на него в упор. Насквозь. За те несколько дней, пока они не виделись, объект изменилась едва ли не разительнее, чем после прибытия из Исходника в Срез; а ведь тогда Машка, помнится, даже не поверила, что это именно она, училка, синий чулок, старая вешалка…
Старая вешалка. Синий чулок. Училка. Фригидная бабуля… Прежние мантры категорически не помогали, сколько Толик ни твердил их про себя, стараясь во что бы то ни стало выдержать ее взгляд.
Сорвался, сморгнул, опустил глаза.
— Вы знакомы, Сережа?
Если Стар сейчас начнет распространяться, что познакомились они позавчера, что накануне он, Толик, полдня ходил за ним по пятам, а потом, возле бассейна… блин. Она пошлет его подальше, и грантодатели неслабо обломаются.
Но Стар, похоже, устал. Сказал только:
— Да.
Объект кивнула. Снова посмотрела на Толика, но уже обычным человеческим взглядом:
— Сергей Старченко учится в моем классе. Вы всех ребят знаете, Анатолий? Тоже мои ученики: Виталик Дмитриев, Саша Бушняк, Игорь Воробьев, Катя Андреева. И еще одна наша девочка, Марина Круцюк… она погибла. Там, во время штурма, вы, наверное, слышали. Сегодня вечером мы все вместе возвращаемся в Исходник на ее похороны. Кроме Сережи, конечно.
— И кроме меня.
Толик недоуменно повернул голову. До сих пор малолетка с длинными ногами сидела тихо и пришибленно, с успехом изображая деталь больничного интерьера. Ее неожиданный голос как–то даже выбился из стиля и уж тем более прозвучал совсем не в тему. Толик предпочел бы не отвлекаться.
Но объект, конечно, тут же переключилась на нее:
— В чем дело, Катя?
Малолетка втупилась в пол:
— Ни в чем. Просто я не поеду на похороны Марисабели.