Письма полковнику
Шрифт:
И вдруг он резко вскинул голову. Маша даже испугалась.
Заговорил горячо, быстро, с едва звенящей слезой:
— Я практически закончил расследование! Я знаю, кто убил Лилового полковника! Последние деньги потратил на телепорт–связь…
— Длинному звонил?
Толик умолк и несколько раз скорбно кивнул. Продолжил уже на полтона ниже:
— «По следам» больше нет… Вообще нет. Адрес не работает. Доступ к серверу
— Гуманно, — съязвила она. И тут же прикусила язык. — Слушай, не переживай ты так. Может, какие–то чисто технические проблемы. Еще наладится…
— Хрен что–то наладится. И грант кончился. У Длинного уже другая работа… ну их всех нафиг.
— Подожди. Если ты знаешь убийцу… У тебя есть какие–то реальные материалы, доказательства?
— Показания Стара на диктофоне. Ну, тот пацан, помнишь, ты его снимала на ее дне рождения и еще потом здесь, на скамейке? Я был прав, он действительно всё знает. Он сейчас в больнице, и она к нему туда приходила. Это раз. Плюс твои фотки с бомжем, там бомж как раз и концептуален, у него был мундир!.. Но они–то сдохли вместе с сервером…
— Ничего, я тогда слила себе в компьютер. Негусто, конечно, хотя, с другой стороны… Слушай, так в чем же дело? Возвращайся в Исходник и публикуй свое расследование где угодно. Или твои грантодатели против?
Он снова помрачнел:
— Не знаю… Я из больницы сразу бросился Длинному звонить, пока они не перехватили. А когда Длинный сказал, что типа всё… я только вышел из пункта… тут они и объявились.
— И ты им, конечно, всё выложил?
Толик взвился:
— Тебе легко говорить! Почему ты не брала трубку, когда я звонил, а?! Кинула меня одного — против целой организации! Они отслеживали все мои перемещения, они в любой момент могли меня… Но я их сделал. Я рассказал только про нее. Что она возвращается в Исходник и время телепорта. Им хватило, отвязались.
Оказывается, это она, Маша, его кинула. Ну–ну. Намекнуть, что он сам кидает всех направо и налево — так не поверит же. Усмехнулась:
— И что, звонили после ее телепорта?
— Нет.
— Значит, можешь считать секс–миссию оконченной. Больше не позвонят.
— Ты так думаешь?
— Ага. У тебя полная свобода действий. Кати в Исходник, публикуйся и лови всемирную славу. Я тебе, так и быть, даже ключи от квартиры дам, только, пожалуйста, никуда не лезь, кроме компа… Фотки в каталоге «Бакунин», найдешь. И кто его, кстати, убил?
— Да те же экстремисты черномазые. Которые типа заложников захватили… ой.
Вот тут–то она и расхохоталась в полный голос. Впервые за всё время.
Ну скажите, как можно обижаться на это чудо в проклевывающихся перьях — после такого вот «ой»? Чтобы обижаться, сердиться, негодовать — надо принимать всерьез. А у нее никогда не получалось. Чем он, кстати, всегда с успехом пользовался и, похоже…
Нет. Воспользоваться ею у него больше не выйдет. Не выйдет ни у кого. Никогда.
— Да ладно, не щади мои чувства. Слабоватое, между нами, разоблачение. На покойников можно хоть все трупы Исходника и Среза вешать, хуже никому не будет. А с наследством что?
Толик закусил губу. Потом шмыгнул носом:
— Хрен его знает. Меня оно уже достало, это наследство. Наверняка же какая–то хрень, а те козлы… Машка! А если они только и ждут, чтобы я тоже отправился в Исходник? Вдруг они там опять…
— Вряд ли. В Исходнике у них дополна своих агентов. Было бы совсем тупо с их стороны снова подсылать к ней тебя. Расслабься. Счастливого телепорта, — она рывком поднялась с гальки.
— Машка!!!
Обернулась через плечо:
— Денег нет? Так позвони в кредит маме, пусть она тебе оформит билет в телепорту Исходника. Элементарно.
— А ты?
— Что я?
Он тоже встал, потянув за собой по камням сумку:
— Машка, поехали вместе.
— С чего это вдруг?
— Ну… А какие у тебя планы?
Ну наконец–то. Удосужился поинтересоваться чьими–то планами, кроме собственных.
И сразу стало тоскливо.
Над морем поднималось солнце, совершенно не розовое и даже не оранжевое, а уже ослепительное, дневное. Море потихоньку теряло оттенок асфальта, наливалось синим, а небо всё светлело, обесцвечивалось до белого, день обещал быть перекаленным, знойным. И правда, какие у нее планы на этот никчемный день?
Да и вообще.
— Я слышал в новостях, тебя ищут, — сказал Толик. — Надо объявиться на пункт Срезпола, пусть они тебе как жертве теракта оформят бесплатный телепорт. Ну, и мне попросим заодно…
Ага, кто бы сомневался. Бескорыстно, как всегда.
— Ни фига они не оформят, — бросила она. — Скорее всего, наоборот, задержат до выяснения. Триста лет оно мне надо.
— Задержат? Почему?
— Догадайся, ты же умный.
Толик подумал. Смотреть на это, как всегда, было забавно, однако Маша не улыбнулась. Отвернулась к морю. Оно подернулось серебристой рябью, и хотелось запустить хороший блинчик, но лень было нагибаться за камнем.
— Точно, — выдал на выдохе Толик. — Федор Брадай. Ваш телезвездун, тоже без вести… из–за него, да?
— Молодец, далеко пойдешь.
— Машка! — В голосе за спиной дрожало знакомое возбуждение. — Ты правда знаешь, где он? Да?!
А ведь у него чутье, устало подумала она. Интуиция, блин. По идее, понятия же не имеет, что Брадай тоже в очереди за наследством Лилового полковника, — а как заинтересовался! Не настолько оно его достало, чтобы отмахнуться от такого роскошного следа, покруче фоток с каким–то бомжем… но фиг вам. Она, Маша, больше в это не играет. Ни с Толиком, ни с кем бы то ни было другим.
— Ни черта я не знаю, — отмахнулась она. — И знать не хочу. Счастливо.
Поправила лямку на плече и зашагала прочь, спотыкаясь и съезжая по гальке.
Толик догнал. Догнал сразу же, бросив на произвол судьбы рюкзак с сумкой. Маша отметила это с автоматическим удивлением, глядя назад поверх Толикова плеча и едва не теряя равновесия, потому что его локоть уперся всей тяжестью в сумку с фотоаппаратом. А глаза оказались так близко, что выпадали из фокуса, и она совершенно не могла ничего в них разобрать. Нефиг. Нефиг, нефиг…