Письма
Шрифт:
Китс был красив, как Гиацинт или Аполлон, и этот медальон возводит на него чудовищную напраслину. Как я хотел бы, чтобы его сняли, а на его место поставили окрашенный бюст Китса, похожий на красивый цветной бюст раджи Кулапура во Флоренции. Ведь тонкие черты лица Китса и богатство его красок, по-моему, невозможно воспроизвести в обычном белом мраморе.
В любом случае, на мой взгляд, это безобразно-уродливое изображение оставлять нельзя: Вы наверняка без труда достанете его фотографию и сами убедитесь, какой это ужас.
Вы с Вашим влиянием и Вашим громким именем могли бы добиться чего угодно в этом деле, и Китсу, я думаю, можно было бы поставить действительно прекрасный памятник. Право же, если бы каждый, кто любит читать Китса, пожертвовал хотя бы полкроны, была бы собрана большая сумма.
Я
Был бы счастлив получить от Вас строчку-другую в ответ; уверен, что Вы простите меня за то, что я написал Вам по этому поводу. Ведь Вы более, чем кто-либо другой, способны сделать что-то для памяти Китса.
Надеюсь, мы снова увидим Вас в Ирландии; у меня сохранились самые приятные воспоминания о нескольких восхитительных вечерах, проведенных в Вашем обществе. Заверяю Вас в своей искренней преданности.
Оскар Уайльд
МОГИЛА КИТСА Избыв мирское зло и боль от раны, Он спит, Господней синевой укрыт, Угасший до восшествия в зенит, Он — мученик, сраженный слишком рано, Похожий красотой на Себастьяна. Тис хмурый над могилой не грустит, Но плакальщиц-фиалок нежный вид Хранит надгробный камень от изъяна. Твой дух под гнетом нищеты поник! Уста твои лишь тем, лесбосским, ровня! Наш край восславлен красками твоими! Знай, на воде начертанное имя Живет: его кропим слезой сыновней, Как Изабелла — чудный базилик. [6]6
Перевод А. Парина.
Рим, 1877 г.
Оскар Уайльд
7. Реджинальду Хардингу {22}
Меррион-сквер Норт, 1
[Приблизительно 16 июня 1877 г.]
Дорогой Котенок, огромное спасибо за твое восхитительное письмо. Рад, что ты среди красот природы погрузился в чтение «Авроры Ли».
Я очень подавлен и расстроен. Только что умер наш кузен, к которому все мы были очень привязаны, умер совершенно неожиданно, простудившись во время верховой прогулки. В субботу я с ним обедал, а в среду его не стало. Всегда предполагалось, что мы с братом — его наследники, но оставленное им завещание — это свойство большинства завещаний — преподнесло нам неприятный сюрприз. Он завещал 8000 фунтов на нужды отцовской клиники, 2000 фунтов — моему брату и 100 фунтов — мне, при условии, что я останусь протестантом!
22
«Кузен», о смерти которого говорит Уайльд, — Генри Уилсон, врач, член Королевского колледжа хирургов Ирландии, внебрачный сын отца Уайльда. Умер от пневмонии 13 июня 1877 года в возрасте 34 лет.
Статья Уайльда о первой выставке в Гросвенор-гэллери, открывшейся в Лондоне 1 мая 1877 года, была опубликована в июльском номере журнала «Даблин Юниверсити Мэгэзин». После выхода статьи Уайльд получил письмо от Уолтера Патера (1839–1894), известного английского художника, крайне комплиментарного свойства, которым Уайльд очень гордился. Многое из того, что Патер предсказал молодому автору в своем письме, оказалось совершенно точным пророчеством.
Он, бедняга, был фанатично нетерпим к католикам и, видя, что я «на грани», вычеркнул меня из завещания. Для меня это ужасное разочарование; как видишь, мое пристрастие к католицизму больно ударило меня по карману и обрекло на моральные страдания.
Мой отец сделал его совладельцем моего рыбачьего домика в Коннемаре, и его доля собственности, естественно, должна была бы по его смерти перейти обратно ко мне; так вот, даже ее я утрачу, «если в ближайшие пять лет перейду в католичество», — ужасная низость!
Подумать только, человек предстает перед «Богом и безмолвием вечности», так и не порвав со своими несчастными протестантскими предубеждениями и фанатичной нетерпимостью!
Однако не буду больше докучать тебе моей персоной. В нашем мире, похоже, все вверх дном, и я не могу ничего исправить.
Посылаю тебе заметочку о могиле Китса, которую я только что написал, — может, она тебя заинтересует. На могиле я побывал с Хвастуном и Дански.
Если пожелаешь ознакомиться с моими суждениями о выставке в Гросвенор-гэллери, пошли за приложением к письму и поскорее строчи ответ. Всегда твой
Оскар Уайльд
Недавно получил письмо от Хвастуна из Константинополя; пишет, что собирается домой. Привет Киске.
8. Флоренс Болкомб {23}
Борнмут, гостиница «Ройял Бат»
[Апрель 1878 г.]
Дорогая Флорри,
пишу, чтобы пожелать Вам приятной Пасхи. Год назад я был в Афинах, и Вы, помнится, прислали мне на Пасху поздравительную открыточку — через столько миль суши и моря, — чтобы дать мне понять, что Вы не забыли меня.
23
Болкомб, Флоренс Энн Лемон (1858–1937) — знакомая Уайльда по Дублину, дочь отставного подполковника, одна из самых красивых женщин своего времени. Грейси и Уилли — ее сестра и брат.
Я ужасно огорчен тем, что не имел возможности приехать, но у меня было всего четыре свободных дня, и так как мне нездоровилось, я приехал сюда подышать озоном. Погода прекрасная, и, если бы только не память о прошлом, я был бы вполне счастлив.
Я взял с собой доброго друга (нового друга) и написал один сонет, так что я, против обыкновения, не так уж склонен к мизантропии. Надеюсь, у вас все благополучно, особенно у Грейси; успехи Уилли на севере весьма обнадеживают.
Посылаю Вам описание Борнмута. Всегда Ваш
Оскар
9. Уильяму Уорду {24}
Колледж Магдалины
[Приблизительно 20 июля 1878 г.]
Дорогой дружище, ты — лучший из однокашников: прислал по телеграфу свои поздравления; ничьи другие не оценил я так высоко. Приятная неожиданность, этот фейерверк под конец моей учебной карьеры. Свои высшие оценки я могу объяснить единственно тем, что удачно написал сочинение — в этом я достаточно силен. А на устном экзамене расхваливали мою письменную работу.
24
О том, что Уайльду присуждается степень бакалавра по гуманитарным наукам с отличием, было объявлено 19 июля 1878 года, и на следующий день сообщение опубликовано в «Таймсе». Второй успех Уайльда — получение «Ньюдигейт Прайз» за свою поэму «Равенна» (10 июня 1878 года). Отрывки из поэмы Уайльд читал 26 июня в Шелдониан-Тиэтре, в Оксфорде, в присутствии главы Оксфордского университета и других высокопоставленных лиц.
«Тяжба», о которой говорит Уайльд, — судебное дело, слушавшееся в Дублине, относительно какой-то жилой собственности, которую Уайльд получил в наследство от отца.
Преподаватели безмерно удивлены: нерадивый шалопай так отличился в конце концов! Они упросили меня остаться до дня ежегодного торжественного обеда в честь бывших выпускников и говорили обо мне разные приятные вещи; я в самых лучших отношениях со всеми ними, в том числе с Алленом(!), который, по-моему, раскаивается в том, что так обращался со мной.
Потом я греб с Фрэнком Майлзом на байдарке из березовой коры до Пангборна, пролетал через пороги и вообще совершал чудеса на каждом шагу — это было замечательно.