Письмо на панцире

Ефетов Марк Симович

За каждым поворотом извилистых дорожек перед Витой раскрывался новый и новый вид. Пока они шли по шуршащей под ногами гальке пляжа, море было голубым, подошли к скалам, и то же море стало бирюзовым. Но таким оно было только у берега. А если посмотреть дальше, к горизонту, море было почти чёрное.

Вокруг Артека горы спускались к морю террасами, а горные речки Артек и Путанис прыгали по камням, резвясь и играя.

Вита остановилась и молча смотрела на журчащую хрустально-чистую воду, и этот шум казался ей музыкой.

Вера

много раз видела уже эти весёлые артековские речушки. Ей они были не в новинку. Но она стояла рядом с Витой, понимая, что нельзя спугнуть прекрасные чувства девочки.

— Правда, — спросила Вита, — здесь так хорошо не только потому, что красиво и тепло?

— Правда, — сказала Вера.

Они стояли среди мшистых камней, покрытых трещинами, будто морщинами. Но были среди них и гладкие осколки гор, отшлифованные волнами.

— Наверно, здесь было когда-то море? — спросила Вита.

— Конечно, Виточка. Ведь ты же знаешь, что камням этим тысяча-тысяча лет, а может быть, и больше.

— Ой! — Вита прижалась к Вере, и Вера почувствовала, как руки девочки сразу похолодели.

— Что с тобой, Виточка?

— Он, он… Камень…

— Ну и что, что камень? Очень старый. Но ты-то чего испугалась? Ты дрожишь.

Вера почувствовала, что Вита действительно очень напугана.

— Он сдвинулся… Тот, маленький. Ой, движется! Камень движется, как живой…

Такое действительно могло напугать. Но Вера рассмеялась:

— Это же черепаха! Видишь?

— Теперь вижу.

Черепаха выползла на свет из-за тёмного кустарника. Теперь видна была её длинная шея, маленькая голова, которой она вертела, будто нюхала воздух.

— Ты никогда не видела черепах? — спросила Вера.

— Таких больших никогда.

— А знаешь, Вита, дело не только в том, что она большая. Вон, видишь, скрылась быстро за тем камнем. А говорят, медлительная. Жаль, не поглядели мы с тобой на её панцирь. Тут в Артеке её называют — почтальон.

— Почему?

— Тоже, должно быть, легенда. Рассказывают, что кто-то когда-то видел на её панцире какие-то буквы.

— Буквы? — воскликнула Вита.

— Да, буквы.

— Когда она выползла на солнце, мне показалось… Нет, наверно, мне только показалось…

— Что ж ты молчишь, Вита? Скажи, что показалось.

— Я не знаю, как вам объяснить. Сначала я увидела морщинистую шею, как у старухи. Потом я заметила на панцире царапины. Мне показалось, что это буквы, слова… Но потом я решила, что это от старости. Ведь они долго живут. Да?

— Да, Виточка. Говорят, что черепахи живут двести лет, а то и больше.

— Подумать только… — Вита даже вздохнула. — Это значит, что когда было Бородинское сражение и ещё раньше, при царе Петре Первом, жила эта черепаха. Выходит, что она не только медленно ползёт, но и медленно живёт.

— Выходит, что так. — Сказав это, Вера подумала: «А жаль, что мы не

попытались её задержать и разглядеть её панцирь».

Об этом же подумала Вита.

— Скажите, — спросила Вита, — а эта черепаха артековская?.. Нет, нет, я не так выразилась! Я просто хотела спросить: эту черепаху видели только в Артеке или и в других местах?

— В других местах? Не знаю. Хотя мне говорили, что черепахи водятся в Алупкинском парке. Мы ведь поедем всей дружиной туда в Воронцовский дворец и, наверно, увидим черепах.

— Они тоже с буквами на панцире?

— Этого, Вита, я не знаю.

ВОРОНЦОВСКИИ ДВОРЕЦ

В Артеке поездка на экскурсию всегда праздник. Чистюли (так называют дежурных по столовой) еле успевают оглядеть бегущих от умывальников к столам. Главное — не задержаться, не создать у входа в столовую пробку, не оттянуть радостную минуту, когда трогаются в путь-дорогу длинные артековские автобусы.

В то утро Вита бежала в столовую рядом с Розой.

— А я думала, — сказала Вита, — что ты сегодня дежуришь по столовой.

— Надо очень!

— А как же Вера?

— Что мне Вера. Не дежурю — и всё! Не для этого я сюда приехала. Вот ещё…

Они уже помыли руки и прошли в столовую, где часто-часто звенели ложки и голоса сливались в один сплошной гул.

Вита доедала завтрак, оглядываясь: не ушли ли ребята, которые едут с ней на экскурсию: Она увидела, что к выходу шла высокая — под рост вожатой — Джен, стоя допивала молоко Роза. А Толю и Василя Вита так и не могла найти.

Вита очень боялась опоздать. Это была её первая поездка-экскурсия из Артека.

Маша и Гарри убирали тарелки, уложив их в высокие стопки.

Маша была шустрой в работе. Она первая отнесла на кухню тарелки и стала вытирать освободившиеся столы.

— Подними стакан. — Маша вытерла стол, за которым сидела Вита. — Ну что давишься? Успеешь.

— Ой, Маша, что мне вчера снилось…

— Ну что?

— Нет, я побежала. Приедем — расскажу. Смотри — наших уже никого нет…

Накануне вечером, перед тем как заснуть, Вита шепталась с Машей.

— Там, правда, очень красиво?

— Львы, — сказала Маша, — спят.

— Тише… Все уже спят.

— Я говорю, что там один лев спит.

— А мне Вера говорила, что там черепахи.

— А ты почему попала в Алупку с другим отрядом? А?

— Долго рассказывать. Понимаешь, мне пришлось поменяться дежурством. Наш отряд решил так: чтоб не позориться из-за Розы, дежурить за неё. Авось в ней проснётся совесть. Она утром просыпается с трудом. Любит поспать…

— Как лев в Воронцовском дворце?