Письмоносец
Шрифт:
Ханс и Анна-Грета радуются при виде Каспара. Анна-Грета прижимает его к себе и шепотом говорит, что с Руском неладно.
— Я несколько раз приносила еду, но он не открывает.
Она подмигивает.
— А ты был в белом дворце?
Каспар мотает головой.
— Расскажи нам все, — говорит она, — приходи к нам как-нибудь вечерком.
В Форехайме тоже выпустили скотину. Овцы бродят по улицам и переулками и едят траву, пробивающуюся из-под асфальта. Они всех возможных расцветок и блеют так, что, пожалуй, и половины было бы слишком много. Овцы бродят, где им вздумается. Некоторые вообще спят посреди
Птицы сидят на гнезде с яйцами в крапинку, но взлетают при звуке их шагов. Заяц и горностай жмутся к скалам, а лемминги вовсе затаиваются. Каспар протягивает руку и пытается позвать зверей. Но они убегают и теряются среди поросли.
— Что я такого сделал? — шепчет Каспар.
Он высовывает язык и пробует на вкус каплю весеннего дождя. На вершине горы Руск достает свой компас и золотую рамку. Он держит рамку перед собой на вытянутой руке и смотрит на ледник вдали.
У Софии, наверно, никогда не было таких огромных пирогов. Руск жует свой кусок и все никак не может прожевать. София болтает себе, как будто его уже все забыли и похоронили. На ней платье в цветочек, от нее пахнет духами. Когда Каспару удается прорваться сквозь ее болтовню, он извиняется и говорит, что они нашли в горах останки ягненка. София опускается на стул и отводит взгляд. Когда она вновь поворачивается к ним, она очень бледна, а глаза смотрят дико.
— Да, именно так, — шепчет она.
Руск все еще чавкает, а Каспар уже помогает ему встать и выйти. Лэрке стоит на некотором расстоянии от дома и смотрит на них, а Руск смотрит в другую сторону. Лэрке убегает домой. София и Каспар некоторое время глядят друг на друга. Ее лицо складывается в осторожную улыбку, а их тела раскачиваются взад-вперед.
На то, чтобы прибрать свинарник в квартире, уходит много вечеров. Теперь Руск только и знает, что лежать под одеялом, и совсем не глядит на зеленую весну. Если он не в постели, то он стоит в кухне, отпаривает наугад взятые письма, делает вид, что читает их, и снова заклеивает конверты. Каждый день он тащит с собой на гору много килограммов всяких приборов, бинокли, компасы, фотоаппарат, угломеры. Потом он стоит на вершине и до одури щелкает фотоаппаратом.
От Руска пахнет плесенью, лицо у него желто-серое, а борода длинная и спутанная. Каспар пробует побрить его, ведь почтальон должен выглядеть солидно. Руск отпихивает Каспара, как будто тот собрался зарезать его опасной бритвой.
— Тут ничего не попишешь, — говорит София, она переживает за Каспара, — почтальона, который всю жизнь ходил на эту гору, не отправляют в дом престарелых. В один прекрасный день он просто исчезает.
— Руск еще не настолько старый, — сердито говорит Каспар.
Каждый вечер Каспар подстригает ягненка, чтобы он был похож на обыкновенного. Он опускает плечи и почти забывает, что животное пусто внутри. Ягненок моргает глазами и скачет у ног Каспара. Он слышит, как блеют овцы в городке, и ему хочется к ним.
Когда Руск постепенно отходит на задний план, Лэрке начинает обращать больше внимания на Каспара. Он каждый день машет ей рукой, и они обмениваются общими фразами. Хотя Лэрке чуть бледна, ей, наверное, хорошо. Во всяком случае, она потолстела. В воображении Каспара она играет бодрые менуэты, так что он забывает все горести и хорошо спит по ночам. Он занимается с ней любовью, покуда весна набирает силу и становится все неистовее. Им никто не мешает, они вдвоем — только Каспар и Лэрке.
Руск заходит в его комнату со стремянкой под мышкой. Он взбирается по ней, снимает портреты прежних почтальонов и раскладывает по порядку на письменном столе. Вечер за вечером он сидит и смотрит на них.
Как-то Каспар сидит на крыльце у Софии и пьет послеобеденный кофе. Из-за туч выглядывает солнце, и София развернула летний зонтик — ради Каспара. Руск сидит чуть поодаль и смотрит на гору. Вдруг он резко встает и уходит. София качает головой и продолжает себе болтать. Не проходит и пары минут — Руск уже превратился в красную точку на склоне горы. Каспар роняет чашку, она разбивается о каменные ступеньки вдребезги. Он бежит, свистит и кричит, а София остается.
На вершине горы Руска нет. Каспар бежит дальше по тропинке и кидает камнями в птиц за то, что они так сладко поют. Руска нигде нет, — он и не смог бы зайти так далеко. Он взбегает обратно на вершину: может, оттуда он заметит его?
Фотоаппарат Руска блестит в траве, оттуда следы уводят по направлению к леднику, который мерцает, как мертвый холодный алмаз. Каспар идет по следам Руска в неизвестность, но они становятся все менее и менее отчетливыми, хотя грязь и густеет. Ему приходится повернуть назад.
София до сих пор сидит на крыльце и судорожно сжимает свою чашку.
— Руск пропал, помоги… ты же знаешь гору.
— Он ушел. Почтальоны, когда им настает время умереть, идут к леднику, так всегда было.
У нее на глаза наворачиваются слезы.
— Надо что-то делать, — кричит Каспар, — может, он просто заблудился. Руску одному не выбраться.
— Когда почтальон уходит, он уже не возвращается.
— Но тогда надо хотя бы похоронить его по-человечески!
— Он уже похоронен, — говорит София. — Это место называется «Кладбище почтальонов».
Она раскидывает руки для объятия, и Каспар прижимается к ней.
— Не ходи туда, — говорит она, — ни один почтальон еще не возвращался оттуда живым.
Он пытается высвободиться из ее объятий, но она крепко держит его.
— Каспар, я бы так хотела называть тебя каким-нибудь прозвищем. Ну, все равно как «Пер-Апостол» или «Фриц-Маркин» и другие.
Каспар в раздумье. Далеко не каждому выпадает удача самим выбрать себе прозвище. Он думает о трех волхвах, царях, которые шли за звездами. Царь Каспар тоже шел с ними, хоть он был черен как ночь.
— Зови меня Каспар-Король, — шепотом говорит он.
— Обычно почтальоны не придумывают себе прозвищ сами. А вот это, что ты придумал, — это, прямо сказать, с претензией, — сопит София и утирает глаза.
Дома Каспар швыряет фотоаппарат на кухонный стол и тяжело опускается на стул. Ягненок нюхает его руку. Когда-то слова «пожизненная должность» звучали прекрасно, а теперь Каспару кажется, что везде только несчастье и смерть.
Каспар собирается с духом и стучится в дверь, прежде чем войти в комнату Руска. Здесь до сих пор повсюду стоит запах почтмейстера. Из корзины с грязным бельем идет таинственный пар, а постель сырая. На письменном столе лежат фотографии предыдущих почтальонов. Хорошо бы сюда еще и фотографию Руска, думает Каспар, вынимает из фотоаппарата пленку и бросает в почтовый ящик, чтоб ее отправили в проявку.