Питомник
Шрифт:
И всё же тут было о чём задуматься. Все эти годы он жил с ощущением, что ему жутко повезло со второй половинкой. Да, у них и в прежние годы случались недомолвки и даже ссоры, как и в любом браке, но в отличие от тысяч других пар они умели услышать друг друга в критический момент, простить обиду, и гибко подойти к возникшей проблеме. А такое в этом мире встречается не так уж часто. Так что у них были почти идеальные отношения, насколько вообще возможно что-либо идеальное в этом несовершенном мире… «Впрочем, почему «были» – суеверно спохватился Платон. – У нас всё будет хорошо! И Новый год тому доказательство. Просто Марина слишком много времени стала уделять работе. С другой стороны, это совершенно
В этот момент по стеклу боковой двери забарабанила детская ручонка. Дочь буквально впрыгнула в машину, она была чем-то напугана.
– Пожалуйста, поехали! Прошу тебя! Быстрее!
– Что произошло? – удивлённо спросил Платон, однако машинально надавил на педаль газа.
– Там Он! – сбивчиво стала объяснять Эмма, её буквально трясло. – Я думала он добрый, он вёл себя совсем как выросший Бэмби из мультика. Но он совсем не добрый. Он не добрый, совсем не добрый!
С дочерью началась истерика. Одной рукой отец прижал её к себе, чтобы успокоить, а другой продолжал вести машину. Ему пришлось приложить немало старания, чтобы добиться от дочери объяснений, что же всё-таки с ней произошло.
Оказывается, прогуливаясь по дороге, Эмма внезапно заметила невдалеке среди деревьев оленя. Он вёл себя очень необычно для зверя, выросшего в лесу – совсем не испугался человека, пусть и маленького, и даже позволил приблизиться к себе. Словно в зоопарке! Отчего городская девочка пришла в полный восторг и стала говорить оленю, что он очень красивый. Её голос не спугнул животное, он продолжал доверчиво смотреть на неё и шевелил ушами.
– Он что, внезапно напал на тебя? – предположил самое худшее Платон.
Эмма замотала головой и снова зарыдала…
Оказавшись в посёлке, Платон сразу повёз девочку в медицинский центр, там Эмму тщательно осмотрели, но никаких следов укусов на её теле обнаружено не было. Однако взволнованный отец не мог успокоиться, он настоял, чтобы врачи вызвали местного начальника службы безопасности.
Через десять минут появился медведеподобный гигант, которого писатель когда-то про себя назвал «Майором».
– В чём дело? – осведомился он хриплым басом, буравя Платона своим жёстким взглядом.
– На мою дочь едва не напало дикое животное. Я думаю, оно заражено бешенством.
– Где это случилось? – уточнил охранник.
– В паре километров от вашего КПП. Мы остановились немного погулять, оно появилось возле самой дороги и по словам моей дочурки совсем не боится людей.
– Можете описать мне зверя?
– Дело в том, что сам я его не успел разглядеть, – немного смутился Платон, – но дочь рассказала мне, что внешне олень не производит впечатления агрессивного, но затем её что-то сильно напугало…в выражении его глаз.
– Хорошо, мы свяжемся с руководством заповедника и санитарной службой и решим проблему – пообещал охранник и повернулся, собираясь уйти, но Платону этого было недостаточно. Ему требовалось услышать что-то более конкретное.
– Когда вы это сделаете? Я хочу быть уверен, что моим детям ничего не угрожает в вашем лесу. Мы купили здесь дом вовсе не для того, чтобы иметь подобные проблемы.
Охранник резко повернулся к нему и сузил глаза, рваная губа его сердито дёрнулась.
– Я же сказал… – он произнёс это почти с угрозой. Впрочем, тут же миролюбиво осклабился (хотя улыбка в его исполнении получилась довольно зловещей). – Проблема будет решена. Безопасность наших клиентов для нас – превыше всего! Так что со своей стороны мы всё сделаем… Вам же впредь стоит более внимательно следить за дочерью. Если бы её всё-таки укусили, именно вам пришлось бы объяснять полиции, как такое стало возможным, и где в это время находились родители.
Глава 13
Ближе к концу месяца у Платона прибавилось забот с детьми. Во-первых, из-за крайней загруженности жены на работе, ему пришлось не только встречать дочь из школы, но и часто самому отводить Эмму утром на занятия. Пока дочь привыкала к учителям и одноклассникам, необходимо было постоянно держать ситуацию под контролем, что называется «в режиме реального времени».
А ещё дважды в неделю к ним на дом стала приходить детский психолог, – специалист по развитию малышей с диагнозом аутизм, а также учительница по рисованию. И это было ещё не всё. Марина как-то сумела договориться с тренером дельфинов из здешнего океанариума, что он станет заниматься с Лукой у себя в бассейне. Жена вычитала в каком-то журнале, что при диагнозе их сына дельфинотерапия творит чудеса.
Вот только при такой плотной загруженности у Воронцова всё меньше времени оставалось на себя, а ведь он очень надеялся, что переезд в загородный дом подхлестнёт его творчество. Приходилось как-то выкручиваться, работать урывками, чтобы выполнить дневную норму. Не всегда это получалось, и тогда в конце дня писатель испытывал недовольство собой и ситуацией вообще: зачем тогда он отказался от журналисткой карьеры и добровольно запер себя в четырёх стенах?! Не для того ведь, чтобы окончательно превратиться в «домохозяйку»! Конечно, это здорово, что можешь много времени проводить с детьми, и всё же…
Однажды, пребывая в таком противоречивом настроении, Платон возвращался с сыном и дочерью из парка, где они не менее двух часов лепили снеговика. А ещё предстояло помочь Эмме с уроками и приготовить ужин. В лучшем случае к собственным делам можно будет приступить не раньше полуночи. «Ничего, наверстаю, – успокоил себя писатель. – Зато вся ночь моя! Никто и ничто не сможет отвлечь меня от работы».
Предстояло заново привыкать к новому режиму, ведь в последние годы он стал почти «жаворонком» и отвык полуночничать. Но слава богу на свете существуют такие, хотя и бесспорно вредные для здоровья, но крайне полезные для творчества, вещи, как крепкий кофе и сигареты…
Был вечер, зажглись фонари. В их мягком свете бесшумно падающие крупные хлопья снега сверкали и переливались, хрустел под ногами свежий снежок. Они шли уже по своей улице и Платон рассказывал детям сказку, которую сочинял прямо на ходу. Получалось недурно, отчего настроение улучшилось. Метров за сто до своего дома им повстречался пожилой мужичок, который, не дожидаясь появления коммунальных служб, энергично махал лопатой у себя перед крыльцом. Незнакомец первым их поприветствовал. Лет шестидесяти, небольшого роста, кругленький, этакий крепенький колобок; уши шапки-ушанки опущены и завязаны бантиком под подбородком, ворот старенького тулупчика поднят. Ничего примечательного в этом толстощёком лице не было, разве что крупное родимое пятно в углу рта, по форме, словно раздавленный таракан. Зато фамилия у «колобка» оказалась необычная – Куш! Семён Янович Куш – так звали соседа. Познакомились. Завязалась беседа. В основном расспрашивал сосед, при этом взгляд его делался особенным – будто оценивающим, когда на лице Воронцова появлялась улыбка.