Плач по уехавшей учительнице рисования (сборник)
Шрифт:
6 . Моцарт. Flute Quartet in A Major К. 298.
А-А. А-а-А-а-Ди-Ди-а-а-а-а-а-а-ля-ля-си-ля-соль-ля-си-ми.
А-а. А-а-А-а-Ди-ди-а-а-а-а-а-а.
Тинь-тинь-тинь-тинь-ди. Тюм-тюм-ля-тя.
Дю-дЮ-дю-дю-дЮ.
О! Ах!
Ля-Тютю-мама-тятя-мА-ма-ма.
А-А. А-а-А-а-а-а-а-а-а.
Диди-диди-диди-ди, Ди-ди…
Тсс.
Мама! Еще!7. Вечер.
Встреча с цветным звенящим шариком .
Свет. Лампа. Тепло.
Качи-кач. Качи-кач. Качи-кач.
Папа! Дай.
Красно. Желто. Бел. Красно. Желто. Бел. Кругл. Красно. Желто. Бел. Динь. Красно. Желто. Бел. Динь. Красно. Желто. Бел. Динь. Красно. Желто. Бел. Ох!
Папа!
Не! Не! ААААААА!
Дай!
ААААААААААА!
Мама. Да. Ам. Ам.
А-а. А-а. А-А.
Фу-у! Плохо.
Буль-буль. Буль-буль. Вода. Попа. Арош. Тепло.
Бай-бай.
Тот – тут. Да.8. Боль.
Бо-бо. Бо-бобобоо! Ооооооо! Ааааааааааааа!
Мама, бо-бо. Мама – тут. Мама, тут!
Там – бо-бо. Так. Тепло. Сися. Так. Ммммм. Ам-ам-ам.
Ай. Бо-бо. Мама!9. Котик.
Котик играет с оброненным шариком.
Мяу. Мяхк.
10. Как коровка говорит?
Му-у. Му-му. Му-у!
Кря-кря.
Хрю. Хрю.
Тпру! Фыр! Тпру! И-и-и-и!
Ав-ав! Ав-ав! Ам!
Мяу, мяу.
Бе-бе-бе!
Кукареку.
Не-не! Не, мама!
Тот – тут! Тссс.11. Прогулка: Небо, облака, ветер.
Свет.
Синь.
О! Там. Бел кот там. Корова бела. Шар бел. Жираф. Там.
Плывут.
Много! Ах! Синь. Свет.
О.
Уууууу! Ду-ууу.
Ду. Ет. Дует ве.
Кач-кач.12. Папа играет.
Папа. Усы. Щщщ. Ой! Круг. Круг. Холод.
О! Папа! Папа – большой. Папа – ах!
Прыг! Прыг! О! о! Ах-ха-ха-ха! Па-па.
Баба се
ела горо!
ох!
Аба лился
папа ок! Ох!
Прыг-прыг! Прыг!
Пить. Да.. Буль-буль. Ах! Дададададада. Хррррррррррррррр.13. Прогулка: голуби.
Гули-гули. Гули-гули. Баба. Ам! Ам!
Кыс-кыс-кыс! Мяу. Кыш!
Гули – тю-тю! Гули-гули, ам-ам. Баба, дай ам.14. Весенняя гроза.
Ой! Гро. Ой! Гро. Мама! Ба! Мама. Баба. Не.
Дь. Вода. Буль-буль.
Кап-кап. Свет! Синь! Гро! Ой! Кап-кап.
Пук! Ка-ка. Пи-пи. Гро! Бо-бо!15. Мама и папа.
Мама. Нос. Рот. Тпру. Тпру. Му. Прр. Да. Гладко.
Мокро. Мама, мама! Бо-бо? Не. Мама, не! бобо! Ааааааа! Мама!
Ням-ням. Мама. Льль.
Папа. Усы. Щщщщ. Жжжжжж. Стекло. Динь-динь. Не мяч. Жжжжж. О!
Папа! Мама – нет! Папа.
Кач-кач.
Сирень. Слад. Ах.16. Прятки и прочие игры.
Ку-ку. Мама нет. Ку-ку. Мама. Хи-хи!
Еще! Мама, ку-ку.
Альчи – ку-ку! Ха-ха-ха!
Ням. Ням. Ням. Мама. Тепло. Лллллль.
Спи. Бай-бай. Папа! Не! Прыг! Прыг-скок. Прыг-скок. Аба лила папа ок. Прыг-скок. Прыг-скок. Аба лила папа ок. Да.
Бай-бай! Не! Не!
Пить. Так. Пить. Буль.
Пи-пи. Пипа. Попа. Пальчики. Не мама. Баба. Лль.
Ладушки-ладушки, где были, у бабушки. На головку сели. Ха!
Дай бебе. Так. Да. Бебе. Бе! Пум. Пум.
Не бери в рот.
Дай!!! Так.17. Яблочный сок.
Яблочна. М-м!
Еще! Ммммм. Да. Ам. Да! Баба. Дай!
Жевать круг! Еще!18. Марш-бросок ползком.
Туда!
Пол. Пол мяхк. Шкаф там. Стол тут. Нога – ох! Нога – бум! А-а! Тверда. Туда! Мяч – кыш! Тапки – кыш! Кря-кря. Желта. Жевать. Ам-ам. Ж-ж-ж. Бо-бо!
Чмок, чмок. Баба. Соска.
Окно. Сирень. Ночь.19. Ангел.
Тот.
Пел. Плыл. Был.
Белый. Уууу. Лль.
Гули-гули! Приходи!20. Переезд на дачу.
Синь. Небо. Ах!
Дышать.
Жевать. Свет. Дух. Зелень. Ветики. Ве-Ты.
Вет ы. Желты красны лиловы. Огнёвы. Синь. Пень. Пена. Нена. Нинь. Баба Нина. Динь. Свет.
Тот – тут! Мама – тут! Топ-топ! Так.21 . Огонь.
Ясн. Красн. Жив. Ой-ой! Горяч.
Жив. Тссс. Тут. Тут! Нееее! Тут. Так.
Ясн. Красн. Жив.
Аго!22. Свет.
Мама, не уходи. Боль.
Папа, не уходи. Баба, не уходи. Тот , не уходи! Мальчи ароши.
Тот – свет.
Мама – свет.
Баба – свет.
Папа – свет.
Кот – свет.
Мама. Папа. Баба. Кот. Шарик. Круг. Динь-динь. Пальчик один. Веты. Кач-кач. Небо. Синь. Гули-гули. Люблю.
Часть 2 1Родимая. Теплая. Вкусная.
Смотрит в меня. Глазами. Носом. Дырочки темны. Губы говорят «му-у-у». Волосы волною. Смеюсь. Руки тяну. Любишь играть в коровку, любишь играть в лошадку, и я. Но сейчас не надо, сейчас я скажу тебе что-то важное, мама. Не говори «му». Нет, нет, и «тпру» не говори пока, и «мяу» не.
Ма-ма.
Опять улыбаешься, «фрр…». Это жеребенок фырчит, да?
Я говорил с ними там, беседовал длинно, и мы играли. Мама, их язык другой. Сколько их, мама! Они – дивны. Рыжи, белы, шоколадны, пестры. Вороные. В пятнышко на палевом поле мохнатом. В крапинку легкой мороси, в оранжевое кольцо. Жираф, мартышка, гиппопотам, фламинго, воробушек Вася. Тигр-бык-свинка-тюлень-коза. Олень, лисица. Барс. Кенгуру. Морская свинка. Мамонт, овца, черепаха. Мы резвились, болтали. Баловались, смеялись и понимали друг друга с полузвука, полувзмаха хвоста.
Я и теперь помню этот язык. Сегодня на улице, пока баба Нина крошила хлебные крошки, я слышал явно, как наш котик, совсем не взрослый, увязался с нами гулять, подкрался к лавке, шепча голубице: «Ах! ты моя сладкая, сейчас я тебя…» Она тихо клевала, сыпала баба крошки, но тут встрепенулась, хохотала: «Не успеешь сделать и шага, взлечу!» И взвилась, и хлопала крыльями звонко! Котик визжал: «Вырасту, съем-м!»
Видишь ли, все это так ясно, так чисто они говорили, совсем непохоже на «курлы», «мяу», на «гав» и «гули», похоже только на «ыгм», на «ау» – да? Но это беседа – только смех, шелест перьев, беззвучие лап, котик лишь играть хотел, он не есть ее собирался, и она знала. Он шутил – и эти стеклянные шарики (не бери в рот!) врассыпную – ее голубиный голос.
Мама, но я хочу сказать тебе о другом.
Первое, самое важное, что я скажу тебе, слушай. Умом младенец, но сердцем нет, однако умом… мысль – прозрачный ручей. Журчит, льется, разливается на новые ветки, нити, сети, не потеряю ни одной. Но самое важное вот, скорее! а то отвлекусь опять. Мама!
Любовь – это ветер. Он живет в высоком и близком небе. Дышит вольно в сияющих облаках. Пьет их плотность. Чуть тяжелеет. Скользит вниз на землю и задувает в люди. Задувает в сердце. Мама, сердце иных – роща. Белые дерева, зовут березы, чуть подросли, юны, чисты, безмятежны. Ветер гуляет, трепещут листья, сребристый шелест и счастья вздох. Есть другие сердца – дубовые чащи, крепки, кудрявы, есть и сосновый бор, высокий, легкий, выстланный снизу ковром иголок и тоненькой травкой сквозь. Есть и рябины молодые, пурпурным по зеленому сбрызг. Но перед ветром беззащитны все.
Он веет вольно, летит сквозь все, только легкий скрип раздается, вдох, выдох, смех. Всюду этот сквозняк. Что ты включала мне, что повторяла? «моцарт»? Не знаю, что это, «моцарт», – но сквозняк любви напоминает «моцарт». Музыка, знаю, это музыка под куполом светлым, высоким куполом неба, где все мы живем, и движемся, и ползаем, и летаем, и скачем – в любви. Любви – свободном ветре.
И это самое важное, мама, по миру гуляет ветер, а мы – его рощи, леса, камыши, виноградники, заросли вереска, садики померанца и лимонных дерев, смородиновые кусты. Слушай же дальше, мама.
2Ветер принес его. Я и раньше его часто видел, до рождения, он посещал меня тайно в тишине безъязычия, в невечернем свете густого млека. Я родился, и он снова был рядом – склонялся надо мной, поправлял одеяло, однажды сдвинул меня подальше от тебя, когда мы вместе заснули; другой поддержал, когда ты потянулась за чистой пеленкой, отпустила меня, и на миг я остался наедине с водой в моей ванночке и уже собирался хлебнуть… Я называл его «Тот» и ему улыбался. Юноша златокудрый, в белых одеждах, с глазами неба син е й. Он махал мне крылом и исчезал. Но тут вдруг сказал:
– Привет.
Он был веселым и такой, как не ты и не папа и бабушка, нет. Он был немного как я.
– Я и правда как ты, – он ответил, – но и другой.
– Кто ты?
– Твой Няньгел-хранитель, – ответил он, и весело хлопнул крылом. – Но можно и просто Няня.
Няня, няня! Как с тобой хорошо! Как ты быстр, светел и словно прозрачен.
За плечами его между крыльями был такой же, как и весь он, золотистый переливающийся полупрозрачный рюкзак.
– Что там? – спросил я и кивнул за спину.
– Там? – Он сделался хитрым-хитрым. – Смотри!
Мама, из рюкзака прямо ко мне в кроватку полетели игрушки! Невесомые, сияющие, цветные… Погремушки, звенящие на все лады, гусеница в огоньках, трубка с шариками, калейдоскоп, фонарик, вспыхивающий ярко-оранжевым и густо-желтым. И еще одна ветка, на которой вместо листьев росли колокольцы, они звенели так тонко, нежно… Больше всех мне понравилась эта веточка, и я все звенел ею, и звенел, и звенел.
И тут я увидела тебя, мама, и карусельку со слониками «динь-динь» и смеялся. А ты сказала папе:
– Гляди, как он научился смеяться! Ему нравится, как я щекочу его волосами.
И целый день потом я не плакал.
3Няня пришел ко мне снова. И позвал меня на прогулку.
– Сегодня я покажу тебе сад, свой дом, хочешь?
Мог ли я не хотеть?
И тогда он поднял меня на руки, так же, как ты, моя мама, прижал крепко-крепко, и мы полетели по лазури, по изумрудному и златому в волнах прохладного ветра, который дул здесь повсюду, быстро-быстро. «Востани, севере, и гряди, юже, и повей во вертограде моем, и да потекут ароматы мои», – напевал мне Няня, чтобы я не боялся.
И стал на месте. Благоухание текло отовсюду, благоухание накрыло нас невесомой волной.
– Вот мы и на месте, – Няня повел рукой.
Я увидел своды зеленых арок, деревья, уходящие в ввысь без пределов, совсем не те, что росли в нашем дворе и в парке, – огромные, оплетенные лианами, обвитые гирляндами цветов, с веток свешивались яблоки, апельсины, гранаты, груши и другие неведомые плоды всех форм, всех оттенков. Многие деревья еще и цвели, лили потоки лепестков, напоминая пышные, лучезарные фонтаны.
– Вот цветики, – указал мой Няня рукой, тихо опуская мою голову чуть пониже, чтобы я не захлебнулся, – вот травы, вот кусты. Мята, лаванда, шалфей, базилик, розмарин… – тихо ронял он имена, – видишь, стелятся по холму? сплетаются вместе, потому что запомни: здесь все связаны. Корнями, листьями, общей пыльцой или просто дружбой. И каждый цветок, каждый пестик и капелька сока травы любит.
– Меня?
– Тебя! И всех, кого видит. Смотри.
И он снова говорил мне названия, и все, кого он называл, в то мгновение, когда слышал свое имя, даже произнесенное совсем тихо, вдруг улыбались.
Ландыши, застенчиво потупив головки, вскинув пышные прически, розы, колокольчики, тихо брякая. Лилии, дочки тигров, пестрели, васильки синели, нарциссы вытянулись над зеркальным прудом, в пруду плыли желтые и белые кувшинки, на их листьях ужи и лягухи играли в салки. Жасмин сыпал душистым снегом. Но один стоял в стороне.
– А это кто?
– Это чертополох, он любит уединение и живет поодаль. Это все понимают и не беспокоят его понапрасну…
Благоухание все плотнело, цветные ленты ароматов текли и пеленали меня все крепче, я дышал и не мог надышаться, но тут в глаза брызнул белый-пребелый свет, это жасмин хулиганит, да?
Доброе утро!
Мама. Как я рад, что вижу тебя, – еще немного, и я сам превратился б в цветок, глазок Анюты.
4Я не знал, когда ко мне снова явится мой Няня, я знал только, что он придет, когда мама уже произнесет: «Баю-бай. Спи, крокозюля».
И я спал, а потом видел светлое утро, но бывало, видел и Няню.
Он снова нес меня на прогулку. Сад был огромный, ни разу мы не были там, где до этого были. Няня сказал мне, что это только малая часть. Что один сад переходит в другой, есть сады и выше и дальше, но во всех побывать невозможно, потому что Сад – безбрежен. Ему нет конца, как и здешним озерам дна, морям границ, ручьям окончания.И я все смотрел и смотрел. В одних местах было безмолвно, тихо, в других все было в движении. Цветы бросали в нас венки ароматов, в столпах света порхали бабочки, наперерез им неслись стрекозы, деревья перекидывались радугами, на них усаживались передохнуть птицы. И опять Няня меня знакомил. Жаворонки, дрозды, овсянки, аистов целое стадо, цапля, выпь, серый гусь, рябчик, кукша, сойка, вальдшнеп, кукушка. И все они пели, но не как на земле – это опять был немного «моцарт», и так, что хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Пение меня топило в себе, пока Няня снова не шептал мне на ушко: зяблик, щуп, пеночка, перепелка. А вот и павлинихи с ослепительными веерами, и горлицы, и попугаи! И еще какой-то красивый воробушек в алых перьях, с желтой полоской на шее, бирюзовой шляпкой – Няня не сказал, как его точно зовут.
Рядом летали другие Няни – юноши, девицы, но иногда и бабули, дедули – все в златотканых, голубых, сиреневых, мандариновых, нежно-лиловых одеждах. Кто-то был в очках и с бородой, как мой папа, кто-то длинноволосый, как мама, кто-то с арфой, кто-то с подзорной трубой, кто-то нес под ручку корзину свежесорванной земляники, кто-то был с остроконечным мечом-лучом. Потому что и свет здесь умел становиться плотным, вода летучей, облако делаться тяжелее камня, деревья испаряться розовой дымкой утра.
5
Был здесь и кто-то еще, не только Няни, мелькали чьи-то веселые тени, но словно за тонкою пеленою. Мой Няня сказал мне: «Трудно видеть то, чего не можешь постичь».
Я спросил:
– А где твоя мама?
Он сказал:
– Взгляни, что ты видишь?
Я видел свет, и от этого света всем бабочкам и красным в черную точку коровам, всем пташкам и Няням с корзинами яблок, пингвинам, фазанам, козявкам… было так хорошо! Будто на всех на них смотрит их мама. И немного щекочет их своей длинной челкой.