Пламенные эвкалипты
Шрифт:
— Доктор Мид готовил для Эбенезера Мэйсона лекарства и полагал, что именно они послужили причиной смерти. Он оставил письмо поверенному Мэйсонов, мистеру Мартину. Меня вызывали по поводу некоторых медицинских терминов и предписании, упомянутых в признании Мида. — Доктор взглянул на часы. Было уже около полуночи. — Нет сомнений, что мистер Мартин должен был связаться завтра утром с Хитом Мэйсоном, поэтому я заеду и оставлю ему записку с информацией о смерти Хита.
— Что вы напишете в свидетельстве о смерти, док? — тихо спросил Джек.
Филип помедлил всего мгновение.
— Я думаю, учитывая сложившиеся обстоятельства, смерть от несчастного случая.
Когда служанка и домоправительница вышли из комнаты Эбби, Джек зашел к ней. Миссис Хенди строго наказала ему не задерживаться и не волновать девушку.
— Я просто хотел узнать, как ты, прежде чем ты заснешь, Эбби, — мягко сказал Джек.
«Хватит с нее на сегодня потрясений, — подумал Джек. — Не стоит говорить еще и о смерти доктора Мида».
— Мне хочется спать, но не думаю, что я смогу. У меня в голове все перепуталось, — тихо откликнулась она.
— У тебя была ужасная ночь — это не мудрено, — с пониманием отозвался он.
— Меня бы не было в живых, если бы не ты, Джек! — Эбби была очень благодарна ему за то, что он пришел сейчас ее навестить.
— Это просто чудо, что я успел. Когда я бежал по аллее и слышал твой крик… Я думал, что опоздал.
У него чуть сердце от ужаса тогда не выскочило. Он пытался крикнуть в ответ, но все заглушали отчаянные крики Эбби.
Эбби подумала о невинном ребенке, которого она потеряла, и тоска накрыла ее черным облаком. Она знала о его существовании всего несколько часов, она даже не успела по-настоящему привязаться к нему, но боль утраты становилась все острее.
— Я потеряла ребенка… — прошептала она. — Прости, я не сказала тебе о беременности… но мне было стыдно…
Не договорив, она отвернулась к окну, борясь со слезами.
— Нет твоей вины в том, что тебя изнасиловали, Эбби! — тихо сказал Джек, накрывая своей широкой теплой ладонью ледяную руку Эбби. — Мне бы хотелось, чтобы ты мне верила… и знала, что я всегда буду стоять за тебя. И знаю, что мама поступит так же и сделает все, чтоб тебе помочь.
Эбби до конца не верила Джеку. Сейчас им движет жалость, потому он и говорит о поддержке. Она хотела сказать, что Клементина уже рассказала ей об истинных чувствах Джека… но усталость неожиданно навалилась на Эбби, она закрыла глаза — и заснула.
Джек сидел возле кровати спящей Эбби почти всю ночь. Только на рассвете, когда лучи солнца позолотили холмы, предвещая наступление нового ясного дня, он спустился вниз, чтобы выпить чашку чаю. К удивлению Джека, Уинстон был на кухне, сверкая белоснежной повязкой на голове. Дворецкий явно еще не ложился — одежда на нем была вчерашняя, запачканная кровью.
Уинстону было около семидесяти, поэтому Джек беспокоился, как он сможет перенести эту травму.
— Тебе бы лечь, Уинстон? — сказал Джек, усаживаясь за кухонный стол.
— Я ждал гробовщика, мистер Хокер. Они с помощником приходили час назад.
— Я думал, они придут позже.
Джек и молодой доктор ночью перенесли тело Хита в малую гостиную, а Алфи Холбрук отправился за сержантом Брауном и заодно известил гробовщика.
— Алфи велел им не мешкать, сэр. Я думал, так будет лучше для мисс Скоттсдейл. Нехорошо, если мастер Хит будет долго лежать в одном доме с ней, после того что он наделал.
— Очень разумно с твоей стороны, Уинстон. Что сержант? Приезжал?
— Нет еще, сэр. Он приедет попозже.
Джек присмотрелся к старику — выглядел тот неважно.
— Ты в порядке, Уинстон?
— У меня страшно болит голова, мистер Хокер! — На затылке у Уинстона была здоровенная, величиной с куриное яйцо, шишка.
— А доктор тебя осмотрел?
— Я отклонил его предложение осмотреть меня, сэр. Как там мисс Скоттсдейл?
Джек покосился на бутылку рома, стоявшую на столе, — не в ней ли частично таилась причина головной боли дворецкого?
— Она спит — и это для нее сейчас самое лучшее.
— Конечно, сэр.
— Я до сих пор не могу поверить, что Хит пытался убить ее.
Джек не лгал. Эта мысль терзала его, не давая покоя всю ночь. Он даже ни разу не вспомнил ни о Клементине, ни о Томе, оставшихся в Мануре.
Джек, конечно, подозревал, что в наследство от отца Хит получил громадные деньги, но убийцей представить его не мог. Неожиданно еще одна мысль пришла Джеку в голову.
— Уинстон, ты же не считаешь, что это я столкнул Хита с крыши?
Дворецкий заколебался на мгновение, и Джек понял, что самого момента падения Уинстон не видел. Однако голос Уинстона прозвучал твердо:
— Нет, сэр. Я уверен, что вы этого не делали.
Неожиданно смятение отразилось на лице старика. Джек подумал, что дворецкий все же подозревает его, но тот произнес задумчиво:
— Я всегда подозревал, что Хит был в тот день со второй супругой старого хозяина на крыше… в тот день, когда она разбилась.
Он никогда не высказывал своих подозрений вслух, не делился ими даже с миссис Хенди, но теперь ему требовалось выговориться.
Джек внимательно слушал, понимая, что Уинстону надо излить душу.
— Мередит была очень сильная молодая женщина. Волевая. Не из тех, кто позволяет распоряжаться своей судьбой. У нее просто не было поводов прыгать с крыши.
— Ну… Эбенезер был не самый легкий человек.
Джек прекрасно представлял себе, как Эбенезер мог тиранить свою молодую жену, и не сомневался, что при желании вполне мог довести ее до самоубийства.
— Он-то был не самый легкий, да только Мередит прекрасно знала, как им манипулировать, и поверите — хозяин ее слушался. Она знала, как получить то, что она хочет, и ей нравилось жить на широкую ногу. После того, что я видел вчера на крыше… Я думаю, что это Хит сбросил Мередит с крыши. Я бы ни за что не поверил, что он на это способен, если бы не видел все собственными глазами…