Пламенный клинок
Шрифт:
Он засунул руку в поясную суму и швырнул на стол кошелек с монетами. Вот! Пусть видит, что и от него есть польза.
Мариелла взглянула на деньги. Разумеется, никакой благодарности. Не стоило и ожидать.
— Немного, но на зиму хватит, — небрежно бросил Киль, борясь с отчаянным желанием замкнуться в себе.
Она подняла на него глаза, и в них было столько печали, что сердце Килю сдавили щупальца страха. Он вспомнил многозначительный взгляд Флюка и внезапно понял его смысл.
— А где Тед? — спросил он.
В комнате сына стоял полумрак, занавески были задернуты. Когда Киль туда вошел, под башмаком у него скрипнула половица, и он приглушенно выругался. Он почти забыл об этой половице.
Запах спальни Теда — по-мальчишески чистый и здоровый — помнился ему лучше, нежели ее вид. Но теперь воздух в ней был спертый, пропитанный лекарствами. В кровати, по горло укутанный одеялами, лежал Тед — или его бледное подобие. Закрытые глаза ввалились, дыхание с хрипом вырывалось наружу.
Киль отвернулся: ему было нужно мгновение, чтобы прийти в себя.
Вошла Мариелла и взяла мужа за руку.
— Больные легкие, — пояснила она. — Он подхватил лихорадку.
Лихорадка. Киль сразу почуял беду, войдя в комнату, и все равно, когда догадка подтвердилась, на него нахлынула волна слабости.
— Но как? — спросил он первое, что пришло в голову.
— С какого-нибудь корабля? От купца, приплывшего из Дождливого края? Какая разница? — Жена говорила устало, отрешенно. Непривычно для Киля. — Он слег в День Воплощений или около того.
— Еще весной? — ужаснулся Киль.
Укоризна, прозвучавшая в его голосе, пробудила в Мариелле гнев.
— Что я могла поделать? — процедила он, отдернув руку. — Попросить, чтобы старик Ганни написал тебе письмо? И куда потом отправить?
Киль хотел ответить: «Могла бы попытаться. Могла меня отыскать». Но нет. Отыскать его было невозможно. Он злился на себя, не на нее.
Он посмотрел на сына, прислушиваясь к тяжелому хриплому дыханию. Не верилось, что все это происходит по-настоящему.
— Что говорит Подри? — спросил он.
— Ничего дельного, — ответила Мариелла. Киль знал, какого она мнения о городском знахаре, да и сам ему не доверял. — Прописал какие-то травы, которые не помогли. Я пошла к другому знахарю, а потом к третьему, оба надавали разных снадобий, но все оказались бесполезными. В конце концов Флюк послал за кроданским доктором в Харлсбич.
Киль почувствовал, как внутри у него похолодело. Заботиться о семье — это его обязанность. Кто позволил Флюку звать квадратноголовых? Неужели нельзя лечить по-оссиански?
Он снова сдержался, прежде чем успел бы наговорить лишнего. Честно говоря, на месте Флюка он сделал бы то же самое. Разница в том, что у него не нашлось бы денег на кроданского врача. Его семья не выжила бы без помощи Флюка. Когда Киль находился в Ракен-Локе, все напоминало ему об этом.
— Хочешь знать, что он сказал? — Мариелла не дождалась его вопроса.
— Да, — ответил он, а душа кричала: «Нет! Не хочу слышать».
— Он сказал, что нужно увезти его туда, где воздух суше. Подальше от побережья. Нужно, чтобы его пользовал настоящий доктор, кроданский, а не какой-нибудь шарлатан, который станет пичкать мальчика отваром из кореньев. И еще нужно одно приспособление… Вроде шлема или маски, такая штуковина, которая будет вытягивать пар из трав, чтобы он вдыхал… — Она замялась. — Ничего в этом не смыслю. Флюк объяснит лучше.
Сердце Киля снова оборвалось. Ему не нужны объяснения Флюка. У них все равно не хватит денег на переезд. Им не по карману даже заплатить за разрешение. Один-единственный визит доктора обошелся Флюку недешево, о постоянном лечении и думать нечего — оно доступно лишь самым богатым оссианам. Кроданцы лечились бесплатно, за счет империи, но на их подданных эта любезность не распространялась.
Сухой климат. Наблюдение доктора. Маска для вдыхания паров. С таким же успехом можно попытаться достать луны с неба.
— А если мы не потянем? — угрюмо спросил Киль.
— Сам знаешь, — прошептала Мариелла, и в глазах у нее блеснули слезы. — В течение года, сказал доктор. Будь мальчик покрепче, продержался бы дольше. Но он и раньше здоровьем не отличался.
Тут дыхание Теда изменилось, он кашлянул и пошевелился.
— Принесу ему похлебки, — сказала Мариелла.
Киль хотел было протянуть руку, чтобы задержать ее, но она вышла слишком стремительно. Да и что бы он сказал? «Не оставляй меня?» Она никогда не понимала в нем этого — страха перед самим собой и боязни одиночества. Ему нужен был кто-нибудь рядом, чтобы мысли перестали ворочаться, глодать его изнутри. В молодости он не раз заглядывал в эту бездну, где радость и стремления становятся бессмысленными, и его окружала холодная глубь смерти. Время и упорные труды вызволили его оттуда, но пережитое оставило свои отметины, и обратно ему не хотелось.
Отвлечься помогали матросское товарищество, любовь Мариеллы, дружба Гаррика. Теперь, когда перед ним стоял выбор — последовать за Гарриком или остаться в Ракен-Локе, с семьей, — дело решила именно манящая дорога. Обыденность снова ввергла бы его во тьму. Ему было нужно, чтобы мир каждый день обновлялся.
Он неуклюже стоял у двери, наблюдая за пробуждением Теда, а в памяти разверзалась пустота. Он пытался ее оттолкнуть, но не знал как, и…
«…глаза, щупальца, пасти с зубами, словно крючья, а запах подобен…»
Он зажмурился, пытаясь вытеснить воспоминания о Скавенгарде. Остальные видели лишь очертания чудовища, слепящий свет оградил их от настоящего ужаса. Но Киль заглянул в эти нечестивые глаза и увидел там гнусный разум. Его будто обожгло. С тех пор мерзкая тварь снилась ему каждую ночь, а порой мерещилась и в часы бодрствования.
Скавенгард оставил свой след в каждом из них, но в Киле — особенно глубокий. Он мельком увидел природу созданий, которые таятся за гранью Страны Теней, огромных прожорливых чудовищ, мятущихся в темнице под Кар-Вишнахом, Твердыней Оков. Разве можно остаться прежним после такого?