Пламенный клинок
Шрифт:
— Ну и что! — Она снова повернулась к нему, приподнялась на постели и вцепилась пальцами в плечо мужу. — Не уходи! Ты нужен Теду. Флюк подыщет тебе работу на ферме, он обещал.
— Ха! И всю жизнь терпеть его понукания? Будь я проклят, если соглашусь работать на собственного младшего брата. Если я и останусь, то снова пойду в китобои.
— И тогда будешь отсутствовать всего по месяцу кряду. Уже неплохо, — язвительно заметила она. — Я хочу, чтобы ты остался здесь, Киль. Хочу просыпаться рядом с тобой, хочу, чтобы у нашего сына был отец.
— Я обязан что-то предпринять! — крикнул он, скидывая одеяло и садясь на кровати. — Мне невыносимо смотреть, как Тед умирает!
— Нет. Ты снова уйдешь и сбросишь с себя ответственность.
Покорность, прозвучавшая в ее голосе, была хуже всего. Пусть бы жена вопила и молотила по нему кулаками. Не отступалась так просто. Он не выдержит, если она от него отступится.
— С нами путешествует друидесса, — сказал он. — Возможно, она справится лучше Подри.
Мариелла почти не слушала. Она понимала, что кроданское лечение им не по карману, и внутренне готовилась лишиться сына. Она не смела надеяться на лучшее.
— Я люблю тебя, Киль, — сказала она. — Видит Джоха, проще было бы по-другому. Я столько времени каждый день просыпалась в одиночестве. Но раньше у меня, по крайней мере, был Тед. А теперь… — Она не смогла договорить. — Останься со мной.
Он поцеловал ее, понимая, что ей это нужно. Другого ответа не требовалось. Ей, как и самому Килю, страстно хотелось позабыть весь мир. На какое-то время им это почти удалось.
Если бы не разговоры. Если бы они просто могли быть вместе.
Если бы.
ГЛАВА 36
Утро раскинуло в небе свинцово-серый покров, а в порту царило оживление. Купеческие суда покачивались на якоре, дюжие грузчики укладывали товары. Вокруг сновали кроданские таможенники колыхались гусиные перья, которыми они записывали свои наблюдения. Рыбацкие лодки тащились с утренним уловом, над ними с криками носились чайки, в воздухе пахло солью и мокрой древесиной.
Гаррик привалился к покосившейся изгороди и ножом вскрыл устрицу. Отворив ракушку, умело провел ножом по внутренней части и закинул моллюска в рот.
Свежие устрицы, которыми славился Ракен-Лок. Неповторимый вкус. Если и существовало на свете место, которое за последние тридцать лет он мог назвать домом, оно было здесь. Сам город ему никогда не нравился, но от него веяло чем-то родным и уютным, и Гаррик, возвращаясь сюда, отдыхал душой.
На воду ложилась легкая дымка. Северный берег Прорези скрылся из виду, но изломанные очертания Упырьего форта еще проступали во мгле. Полуразрушенный, он раскинулся над заливом на одиноком скалистом острове: угловатая громада, облюбованная вороньем. В народе форт называли Упырьим, потому что при сильном ветре оттуда доносились завывания, словно по нему бродили неупокоенные мертвецы. Но Гаррик помнил его под другим названием: Аннах-на-Зуул — так именовался он на неблагозвучном языке урдов.
Его построили во времена Первой империи, когда оссиане были рабами и урды заправляли в Пламении от побережья до побережья. Урдские твердыни были большей частью разрушены во время Восстановления и разобраны на строительные материалы, сохранив скверную память о прежних хозяевах. Однако Джесса Волчье Сердце пожелала (а ее возлюбленный Морген претворил ее веление в жизнь), чтобы некоторые твердыни остались целыми, но заброшенными — в назидание потомкам. Служили предостережениями из прошлого, призывом сохранять бдительность, чтобы зло не пробралось обратно.
«Если бы мы были поосмотрительнее», — подумал Гаррик. Но они расслабились и отмежевались друг от друга, ссорясь между собой, тогда как их соседи из Кроды перековывались в горниле Слова и Меча. Оссиане же занимались самоуспокоением, отрицая угрозу с востока, пока не стало поздно.
Когда семьдесят лет назад Крода вторглась в Брунландию и Озак, заявив права на свои прежние земли, Оссия осталась безучастной. Когда тридцать пять лет назад кроданцы захватили Эстрию и Гласский университет, Оссии следовало готовиться к войне, но знать слишком погрязла в собственных распрях. Столько тревожных предвестий, и все равно кроданское нашествие застало их врасплох. Оссия дрогнула, королеву Алиссандру Пряморечивую казнили, а Пламенный Клинок был захвачен молодым, но умелым кроданским военачальником по имени Даккен, который успешно сломил сопротивление оссиан.
Но как повернулось бы дело, если бы Пламенный Клинок не был захвачен?
Этот вопрос уже тридцать лет изводил Гаррика. Если бы кроданцы не заполучили Пламенный Клинок в самом начале вторжения, оссиане могли бы сплотиться. С королевой или без нее, Пламенный Клинок объединил бы дворян. Войны выигрывались и при худшем раскладе.
А может, он обманывает себя и это лишь продлило бы бойню. Кроданцы обладали тактическим преимуществом, были лучше вооружены, более дисциплинированны и, что особенно важно, сражались ради общей цели. Дальнейшая борьба унесла бы еще десятки тысяч жизней, а после окончательного разгрома оссиане оказались бы в рабстве. Совсем как храбрые жители Брунландии, которые отказались сдаться и заплатили страшную цену.
Отец Арена решил, что лучше покориться, предпочесть безнадежной войне мир на щадящих условиях. Гаррик придерживался иного мнения.
Он вынул из сетчатой сумки еще одну устрицу, раскрыл ножом створки.
«Да будут прокляты все эти миротворцы, — подумал он. — Вернее сказать, трусы».
— Лейн из Верескового края, — раздался голос у него за плечом. — Живой и здоровый!
— Не ожидал и тебя увидеть живым и здоровым, Амбри, — откликнулся Гаррик, слегка улыбнувшись.
Амбри тоже усмехнулся. Он был худощав, от возраста мышцы одрябли, осунувшееся лицо покрывала седая щетина. На его старых костях висело бремя без малого семидесяти лет, а моряцкое житье изрядно его потрепало. При ходьбе он опирался на костыль: вместо правой ноги у него торчала грубая деревяшка, штанина над которой была завязана узлом.
— Кит все-таки добрался до тебя? — спросил Гаррик.
Амбри ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы.
— Напоролся ступней на ржавый гвоздь. Нога почернела, пришлось отрезать.
— Ты же всегда клялся, что умрешь в море.
— Жизнь по-всякому оборачивается. О Девятеро, эта деревяшка жутко натирает. Все бы отдал за прекрасную «ногу Мальярда». — Он привалился к изгороди возле Гаррика, пристроил рядом костыль и окинул взглядом порт. — Надолго вернулся?
— Да так, заглянул мимоходом.