Пламя и крест. Том 1
Шрифт:
– Вы видите, что они со мной сделали? Сажали меня и на козла, всё мне поразрывали внутри. До сих пор у меня иногда так болит, что пальцы грызу от этой муки. – Она махнула рукой и начала медленно одеваться. – Старая история.
– Я думаю, они прекрасно знали, что ты не была ведьмой, – сказал Ловефелл.
– Вы думаете, им было до этого дело? Они хотели узнать, где я спрятала ценности из дома госпожи. И узнали, сволочи. Такой старый, с бородой, всё время спрашивал и спрашивал. Потом меня мучили, чтобы я сказала больше, но я уже всё отдала. Всё, что имела. – Она отчаянно зарыдала.
– И, в конце концов, тебя оставили в покое?
– Почти полгода лечилась. Да и что
– Не знаешь, что случилось с парнем? С её сыном?
– Дьявольское отродье! – С ненавистью зашипела Ирмина. – Собственную мать выдал на погибель! Всё как на ладони выложил чёрным плащам.
Ловефелла не удивило это признание. Когда он только начал слушать Ирмину, он уже был уверен, что это не она сообщила Инквизиториуму о преступлениях Катерины. А если не она и не Гриен, то кто ещё остался? «Может, когда-нибудь я узнаю, зачем ты это сделал, Мордимер», – подумал он. – «Или уже когда ты был ребёнком в тебе горел столь пылкий огонь святой веры, или ты хотел отплатить матери за какие-то обиды? Мнимые или действительные. А может, ты просто хотел, чтобы тобой заинтересовалась? Может, ты хотел, чтобы она заметила тебя, чтобы убедилась, что ты вообще существуешь?»
– Рассказывай дальше, – попросил он Ирмину.
Девушка жалобно вздохнула, и её лицо прояснилось.
– Но это, в конце концов, был её щенок, – добавила она тихо. – Поэтому я отправила его в монастырь, где мой крёстный был монахом. Брат Себастьян. Он принял его в домочадцы, хотя обо всём знал.
Теперь у Ловефелла все кусочки сложились в полную мозаику.
– А значит, это была ты, – сказал он. – Это ты отправила мальчика к Братьям Меча.
– Ну, а что было делать? В конце концов, это её щенок, – повторила она. – Я знала, что госпожа Катерина хотела бы этого. Ведь она любила парня, но знаете, как бывает... Молодая была, хотела развлечений.
«Ты тогда была намного моложе неё», – подумал Ловефелл. – «А теперь ты говоришь так, будто она была ребёнком, а ты пожилой женщиной. Впрочем, может, так оно и есть», – вздохнул он, зная, что допросы в Инквизиториуме могут весёлого юношу превратить в тоскливого старика. И в очень короткий срок. – «Такую цену мы платим», – подумал он, – «за то, что мы вступили в беспощадную битву с тьмой. За то, что на эту битву мы отправили армию. А ведь когда армия идёт, бывает, что под сапогами солдат гибнут муравьи, которые свою смерть должны воспринимать как ничем не заслуженное проклятие судьбы. Только если мы будем пытаться спасти жизнь каждого муравья, тогда, скорее всего, потеряем всю армию».
– Ты никогда не видела, чтобы она занималась колдовством?
– Нет, господин. Она смеялась надо мной, когда я рассказывала ей про заклинания. Потому что я узнала одно заклинание, которое творят, когда парень хочет завоевать любовь девушки. Но она сказала, что достаточно иметь доброе сердце, чтобы завоевать чью-то любовь.
– Доброе сердце, говоришь? Может, и так.
– Ну, ходила она к одной ведьме, но к ней многие дамы ходили.
– Какой ведьме?
– Она думала, я не знаю. – Девушка неожиданно улыбнулась, хотя это нисколько не украсило её обожжённое лицо. – Она прятала волосы и лицо под капюшон, надевала серенькое платье и шла туда, аж под стену.
– Под стену?
– Недалеко от церкви Святого Макрона, – пояснила она. – Все там знали старуху. Я там не была, только один раз видела её издалека.
Ловефелл решил, что проверит этот след, хотя и не ждал от него многого. Зачем могла понадобиться красивой, богатой и образованной ведьме какая-то живущая в нищете старая сумасшедшая?
– А они приказали, чтобы она надела жёлтое платье. – Ирмина снова воскресила в памяти тот день, когда к её хозяйке пришли инквизиторы. – Как худшая блудница, как шлюха, пойманная на улице. Так они поступили с моей прекрасной госпожой...
Ловефелл, пожалуй, именно в этот момент решил, что делать. Эта девушка потеряла здоровье, и, в какой-то степени, и жизнь по вине своей хозяйки-ведьмы. И, тем не менее, даже сейчас она испытывала к ней чувство привязанности. Ба, она даже помогла её сыну. Редко встречались столь чистые примеры бескорыстной верности.
– Раздевайся, – приказал он.
– Что вы, господин? Вы что, хотите меня такую? Простите, но мне больно, когда...
– Тс-с-с –мягко велел Ловефелл. – Я не только юрист, но и искусный медик, Ирмина, и я осмотрю твоё тело. Если Бог даст, может, мне удастся чем-нибудь тебе помочь.
– Но у меня нет...
– Я не возьму с тебя платы, – прервал он её. – Раздевайся, дитя.
Ловефелл не был медиком, но анатомию и физиологию человеческого тела он изучил весьма глубоко, за пределами понимания любого врача в мире. Гораздо чаще ему случалось использовать эти знания, чтобы нести муки, а не облегчение, но на самом деле он умел лечить, и, вдобавок, лечил отлично.
Он приказал девушке лечь на кровать и осторожно провёл пальцами от кисти до плеча, по груди, животу и бёдрам. Закрыл глаза, чтобы лучше видеть, и тогда под его веками появились внутренности тела, так подробно, как будто бы он смотрел анатомические рисунки. Кости, вены, сухожилия, мышцы. Он положил руку на лоб Ирмины и сконцентрировался, погружая её в спокойный крепкий сон. Он тихо шептал что-то, что девушке могло показаться мелодией печальной песни, но было словами силы. Когда она заснула, он сначала занялся рваными следами от клещей на коже. Разгладил дыры на её теле, убрал шрамы и привёл в порядок надорванные мышцы. Теперь его ждала гораздо более сложная задача. Придётся вновь сломать плохо сросшиеся кости пальцев и умело сложить их обратно. Эта процедура стоила инквизитору много усилий, так что он на долгое время погрузился в молитвенную медитацию. Затем он должен был справиться с травмами, которые нанёс девушке козёл, и аж зашипел, когда увидел, как у неё внутри всё было перемешано. Ничего удивительного, что физическая близость доставляла Ирмине невыносимую боль, а не наслаждение. Когда он закончил этот этап, ему осталась только работа над вывихнутым бедром и повреждённой коленной чашечкой.
– Гвозди и тернии, – прошептал он про себя. – Убьёт меня эта девка.
Наконец он смог открыть глаза и с удовольствием посмотрел на результаты своей работы. Он ещё положил ладони на лицо девушки, чтобы удалить шрамы от ожогов и разгладить глубокие морщины, которые перепахали её лоб и щёки.
– Вот сразу и помолодела, – выдохнул он. – Выглядит, как должна выглядеть двадцатилетняя. Свежая, как роза после дождя. Ха, я бы даже сказал, страстная. Ой, что-то мне кажется, дитя, что теперь не будет отбоя от женихов. Ну и дай тебе Бог здоровья за эти четыре года страданий.
Для верности он ещё раз провёл руками по всему телу Ирмины и вдруг увидел кое-что тревожное, затаившееся в её печени. Ловефелл уже видел подобных существ, они напоминали ему крыс, сотканных из дыма. Часто эти крысы спокойно спали, но, когда их будили, уничтожали всё, что было в пределах их досягаемости. А они могли скрываться, в принципе, везде. В мозгу, в лёгких, в костях, в почках или хотя бы, как в этом случае, в печени. Человек, которого начали пожирать, не имел шансов на выживание и умирал в долгих, ужасных мучениях.