Пламя и тьма
Шрифт:
— Эспозито сказал, что он что-то взял. Знаешь, что именно?
— Нет. Без понятия. А Хьюго ещё не очнулся, когда я уходила. Прости, что втянула тебя во всё это, но клянусь, я не знаю, во что, чёрт возьми, он ввязался. — Небольшой укол беспокойства пронзил её, когда она задалась вопросом, в безопасности ли Хьюго в больнице, в безопасности ли с ним бабушка. Но также она понимала, что эти парни не спровоцируют неприятности там. Слишком много людей, слишком много камер и слишком много охраны. Кроме того, Рауль отпустил его. Они позволят ему вылечиться, а потом снова придут
— Ты говорила, что его отец был «Ацтеком»… у тебя тот же отец?
— Нет, но мой был ненамного лучше. — Она решила, что доверие, которое он заслужил, оправдывает кое-какое раскрытие информации с её стороны. — Мой тоже был «Убийцей». Всё сложно… и, в любом случае, они оба мертвы. И наша мать тоже. Наша бабушка воспитывала меня с одиннадцати лет, а Хьюго с шести.
Он задрал вверх голову, как будто стал лучше понимать картину.
— Так вот что имел в виду Эспозито, говоря, что ты одна из них… это была не просто испаноязычная хрень.
— Нет. Мы — семья, хотим мы этого или нет, а они любят держать членов семьи близко. Они насели на Хьюго, чтобы он вступил в их ряды с пятнадцати лет.
— Тогда почему он этого не сделал? Без обид, но он не похож на парня, который достаточно силен, чтобы сдержать их.
— Он — нет. Но у Рауля есть пунктик по поводу нашей бабушки. Она не хочет, чтобы Хьюго вступал в их ряды, так что Рауль не сильно лез к нему.
— Что значит «у него есть пунктик»? Типа предмета обожания? — замешательство превратило лицо Коннора в карикатуру.
— Боже, нет! Тьфу! Нет… он, ну не знаю, типа немного боится её. Она заботилась о нём, когда он был ребенком. Мои мама и папа, отец Хьюго и Рауль выросли вместе. Они были близки. Как я уже сказала — всё сложно.
Коннор также не был заинтересован в причудливой семейной мыльной опере, на которую она только что намекнула, либо не был шокирован этим, потому что больше не стал расспрашивать об этом.
— Хотя недостаточно напуган, чтобы полностью отвалить от всех вас.
— В последнее время всё стало только хуже. Последние пару лет. Я держусь подальше от дерьма Хьюго, кроме тех случаев, когда подчищаю за ним, так что я не знаю, во что он ввязался. Но он потребитель, как чертова губка. И, возможно, решил попытаться обмануть Рауля.
— Что было бы весьма глупо.
— В этом весь мой брат.
Она всё выпила и захотела ещё. Коннор осушил свой бокал некоторое время назад, она встала и подошла к дивану.
— Хочешь ещё?
— Конечно, спасибо. — Он держал пустой бокал. Когда её рука обхватила бокал над его рукой, он немного потянул его назад… недостаточно, чтобы забрать, но достаточно, чтобы немного притянуть её. — «Банда» сейчас замешана в это. Произошедшее сегодня получит в каком-то роде продолжение.
— Я понимаю. Прости.
Он покачал головой, его взгляд удерживал её.
— Не стоит. Мы знали, что, участвуя в этом, можем разворошить осиное гнездо. Мы разберемся. Твой брат в безопасности, пока он в больнице. Там они не устроят сцен. Но Рауль сейчас нацелился и на тебя. Тебе необходимо быть настороже.
И вот теперь уже
— Я знаю, как он работает. Он не настолько заинтересован во мне, как показал. Я для него просто пута (Прим.: по-испански сучка). Он баламутил вас, парни. Он видел, как ты защищаешь меня, и знал, что, нацелясь на меня, вызовет у тебя агрессию. Он подбивал тебя на драку.
Она поняла, что Коннор не рассматривал такую вероятность. Он откинулся назад, его шестеренки закрутились, и он отпустил бокал.
— Чёрт. А ты права.
— Знаю. И прости. Я не знала, что так произойдет.
Он улыбнулся ей.
— Я мог бы воспользоваться твоим предложением о добавке.
— Ага. Секундочку.
Пока она освежала их напитки, Пилар позволила мозгу пробежаться по событиям уходящего дня. Большую часть которого она потратила на поиски брата. И в итоге она втянула целый грёбаный МК в проблемы своей семьи и ещё сильнее усугубила уже существующие.
Как бы не была она раздражена в этот день, когда ей велели быть тихой и кроткой, позволяя мужчинам самим разбираться с проблемами, и насколько бы зло и решительно потом она не повела себя в «Хай лайф», она также заметила и оценила то, как Коннор чутко подстроился под неё, сохраняя своё положение так близко от неё и постоянно прикрывая её. Это внимание принесло ему и его клубу кое-какие проблемы.
Но самой мощной частью всего этого фиаско было то, как он примирился с тем, что она забрала свой пистолет и направила его в голову Рауля. Тогда Коннор не попытался самоутвердиться, и всё ещё не пытался ткнуть её носом в то, что она перешла черту. Он просто принял то, что она сделала с его планом, и был абсолютно невосприимчив к насмешкам Рауля о том, что прячется за женщиной. Он позволил ей быть главной.
Им удалось спасти Хьюго достаточно мирным путём, по крайней мере, на тот момент. Сейчас её брат в больнице — избитый до полусмерти, но спасен. А байкер-защитник Коннор сидит в её гостиной.
Прошло очень много времени с тех пор, как у неё был мужчина, которого она не могла назвать своим другом. Кто-то кому бы она доверилась узнать её.
Это было её пространство, место, где она жила и не просто в физическом плане. Половину жизни она проводила в депо, но то была другая Пилар, или, по крайней мере, её конкретная сторона. Та была жёсткой сучкой, которая огрызалась с парнями и могла швырнуть на плечо мужика без сознания и вынести его из горящего здания. То была вовсе не Пилар, то была Кордеро.
Здесь же она могла быть намного больше собой, чем там. Или же меньше, возможно, «меньше» именно то, что её и надо было ощущать дома. Она могла быть уязвимой. Она могла украшать мебель и разговаривать с растениями. Она могла смотреть сериалы, которые любила. Могла пойти привести в порядок волосы и ногти, сделать массаж, купить нелепые модные туфли, которые никогда не наденет. Она могла быть девушкой. Могла быть Пилар.
Она не многим позволяла увидеть эту личность, и не была уверена, что хочет показать её Коннору. Но ей нравилось, что он здесь.