Пламя и тьма
Шрифт:
До этого Демон смотрел вниз на колени. А сейчас повернулся лицом к Коннору. Осуждения во взгляде не было. Просто… понимание. Они даже не разговаривали о Пилар, но Демон по-прежнему был рядом с ним. Понимание.
— Мне жаль, брат.
— Жаль меня? Почему? Это я причинил боль, а не наоборот.
— Не знаю. Наверное, мне жаль, потому что я знаю, каково это. Это тоже причиняет боль, делать что-то подобное, когда не желаешь этого.
Коннор откинулся на неудобном стуле приёмного покоя.
— Всё просто проё*ано. Я так облажался. Ей будет лучше без
На это Демон рассмеялся, на его лицо осветилось настоящим юмором.
Коннор глубоко обиделся.
— Иди на хер. Это не смешно.
— Нет, прости. Просто... — Демон придал серьёзности выражению лица. — Помнишь день, когда мне башню снесло у Барта и Райли? Я отправился за Хусиером и выбил из него дерьмо?
— Э-э, да. Такое трудно забыть.
— Я почти бросил всё в тот день: клуб, Фейт, моего ребенка. Всё. Мьюз был здесь… его подстрелили. Я пришёл с ним попрощаться. А он обругал меня из-за моей херни. Сказал мне, что если я хочу быть правым, то должен иметь дело с тем, что не так. Сказал, что я должен понять, чего хочу сам, а уже потом делать так, чтобы всё получилось. Это был хороший совет. Знаешь, с тех пор я ни разу не слетал с катушек. Всё оказывается просто, но мне никогда не приходило в голову, что большая часть того, что не так в моей голове, это то, как я сам думаю об этих вещах. Я никогда не понимал, что сам могу всё исправить.
— Дебил.
— Ага. Но, возможно, и ты тоже.
Возможно, и так. Прислонившись головой к стене, Коннор закрыл глаза.
Чего же он хочет? Что он мог сделать, чтобы реализовать это?
Он не звонил первым, поскольку не был уверен в том, как его примут, поэтому подумал, что будет лучше, если он просто объявится лично. Теперь он знал её рабочий график и знал, когда у неё выходной, а когда нет.
Так что, когда Коннор подрулил к подъездной дорожке Пилар, как он и ожидал, увидел там её «Element».
Но он не ожидал увидеть за ним грузовик Мура.
Так, ладно. Он вздохнул. Его ревность — его проблема, а не её. И не Мура. Он должен разобраться в своей голове, потому что это единственная неправильная вещь в этой дружбе — то, как он думает о ней. Если он хочет её, то должен правильно относиться к её жизни (друзьям, работе и всему остальному).
А он хочет её.
Поэтому он слез с байка и приготовился быть вежливым с её лучшим другом, который всегда был с ним вежлив.
До того как он добрался до её крыльца, входная дверь распахнулась, и Мур набросился на него. Он впечатал сильный удар наотмашь прямо в лицо Коннора, прежде чем Коннор даже смог поднять руки. Удар отбросил их обоих на землю, а затем Мур налетел на него сверху, избивая прямыми ударами по лицу, туда-сюда справа-слева, и лишь сила ударов правой была ослаблена его травмой.
Коннор понимал, почему это происходит, и позволил ему это сделать. Он вообще не отбивался. Через некоторое время выдохшийся и ослабевший Мур отстранился.
— Дерись со мной, ублюдок. Дай отпор. Я хочу, бл*дь, тебя убить.
— Нет. — Коннору пришлось с трудом
— Ага, точно. Убирайся на хер отсюда.
— Мур, стой. Вставай, — голос Пилар был грубым, как будто она простудилась. Но Коннор знал, что это не так.
— Кордеро, ни за что. — Мур оглянулся через плечо. Со своей позиции на земле Коннор не видел её, но слышал её голос и представлял, что она стоит в дверях.
— Да, поднимайся.
Мур посмотрел на Коннора, а затем встал.
Коннор перекалился на колени и сплюнул полный крови рот. К счастью, ни одного зуба не выбито. Они ощущались удивительно надежно в деснах. Он встал и повернулся.
Пилар стояла прямо там, где он себе и представил, одетая в свои любимые треники и старую свободную футболку с растянутым воротом.
Её горло пестрело каждым цветом радуги. Чтобы получить такой синяк… бл*дь, он чуть не убил её.
— Господи, детка. Прости.
Стоя между ними, Мур театрально фыркнул.
Пилар переключила своё внимание на друга.
— Тебе пора, Мур. Я в порядке.
— О, это такая херня. Я не оставлю тебя наедине с ним. Точно нет.
— Оставишь, потому что я говорю: тебе пора идти.
— Пилар…
— Кайл. Иди.
Мур повернулся к Коннору.
— Снова причинишь ей боль — и я выслежу твою задницу. И мне плевать, сколько байкеров-мудаков ты прячешь за спиной. Я засуну свой кулак тебе в глотку и вытащу сердце.
Коннор слегка улыбнулся на это… с уважением, а не с насмешкой. Это была хорошая угроза — такая мощная, потому что искренняя.
— Понимаю. Я не причиню ей вреда.
Тогда Мур повернулся к Пилар.
— Я буду звонить каждые полчаса. Ты поднимаешь трубку, или я вернусь сюда с кавалерией.
— Хорошо. Просто уходи.
— Я, бл*дь, не могу в это поверить, — пробормотал он, топая мимо Коннора по дорожке к своему грузовику.
Коннор стоял, не двигаясь, и Пилар тоже, пока Мур не вырулил с дорожки и не уехал.
И они остались одни, глядя друг на друга. Его глаза отпустили её взгляд и сосредоточились на её горле. Что он наделал?
Когда он начал двигаться к ней, она сделала настороженный шаг назад и потянула ближе к себе дверь, так чтобы она была приоткрыта только на ширину её тела. Он остановился.
— Я не собираюсь причинять тебе боль. Я никогда не хотел причинить тебе боль.
Она приложила руку к горлу.
— Чего ты хочешь?
— Всё исправить. Я люблю тебя. Ты мне нужна.
— Ты так говоришь, но я не знаю, что это значит для тебя.
— Ты впустишь меня в дом, чтобы мы могли поговорить об этом?
— Последний раз, когда я впустила тебя, произошло вот это. — Её пальцы передвинулись вниз по травмированному горлу.
Она боролась с ним, просила причинить боль, нет, требовала, чтобы они «выбили на хрен всё это». Он пытался уйти. Однако эта мысль равносильна повторению «ты начала это», и даже для самого себя она звучала по-детски и изначально неверно. Тем не менее, мысль хотела быть выражена.