Пламя и тьма
Шрифт:
Она поднялась на лифте на четвертый этаж и вошла в офис. Молодая администратор сидела за столом, который был намного больше, чем было практически необходимо. Пилар редко навещала бабушку на работе, поэтому знала не многих людей, с которыми та работала.
Женщина улыбнулась ей.
— Я могу вам помочь?
— Я здесь, чтобы увидеться с Ренатой Салазар?
— Она ожидает вас?
— Нет, это не по делу. Я её внучка. По семейному делу — неотложного характера.
— Ох, прошу прощения. Одну минуту. — Она подняла трубку и нажала на кнопку. — Рената? Ваша внучка пришла увидеться с вами.
Повесив трубку, девушка снова улыбнулась.
— Вы можете пройти.
— Да, спасибо. — И она направилась туда.
«Кабинет» — довольно оптимистичный термин для комнаты, которую бабушка называла своей. Маленькая и без окон, две стены с полками канцелярских принадлежностей — это скорее кладовка, чем кабинет. Но у неё был свой стол и телефон, а также дверь, отделяющая её от кабинок работников, занимающих большую часть офисного помещения, и Рената гордилась тем, как далеко она продвинулась.
Она стояла у двери, когда Пилар подходила, и выглядела взволнованной.
— Что случилось, миха? Дело в Хьюго, да? Он снова пострадал?
Пилар взяла её за руки.
— Мы можем присесть, нана?
— О, нет… нет, он мёртв. Да? О… Хьюи, ох… михо (Прим.: в переводе с испанского — сынок), нет.
Работники в кабинках начали обращать внимание на эту маленькую семейную сцену.
— Нана, давай зайдём внутрь и закроем дверь. Пожалуйста.
Пилар никогда не плакала с тех самых пор как она была маленькой девочкой. Не то чтобы она не чувствовала эмоций… совсем наоборот. Она чувствовала их настолько сильно, что они становились невыразимыми. Она обратила слезливые эмоции в концентрацию так же, как она абстрагировалась от своего страха. Она научилась направлять чувства в концентрацию. Она всегда была полна несгибаемой решительности, но не эмоций.
Исключая Коннора. Эмоции сломали её контроль и постоянно сосредотачивались на нём. Она вспомнила, что когда в последний раз у них с Коннором была интимная близость, она рыдала в истерике. У неё ещё не было времени обдумать, что же тогда произошло, чтобы так ослабить трубы, которые были сухими годами… ещё один вопрос, который, возможно, лучше оставить без ответа.
И всё же, чувствуя, как дрожат старые руки бабушки, видя страх и печаль в любимых карих глазах за бифокальными очками, Пилар скрутило в узел.
Она завела бабушку в крошечный кабинет и закрыла дверь.
Коронеру понадобились недели, чтобы выдать тело брата. К тому времени, когда Пилар с бабушкой смогли его похоронить, прошла половина ноября.
Они планировали для него традиционные похороны с мессой перед погребением. Рената ходила в церковь каждый день в течение более чем недели, чтобы поставить свечу и помолиться с четками. Она была очень религиозной женщиной — всегда была, но её упорство в отношении кончины Хьюго заставило Пилар думать, что их бабушка пытается воплотить в жизнь: «да прибудет он в милости Божьей».
Пилар не участвовала в этих ежедневных походах, она давно оставила позади большинство религиозных обрядов, в которых она родилась, хотя, когда её спрашивали она по-прежнему с готовностью идентифицировала себя как католичку. Трудно было полностью отвергнуть так много традиций и верований.
Но ритуалы не приносили ей особого успокоения. Хьюго мёртв. Несмотря на все усилия бабушки уберечь его от жизни отцов и их матери, он свернул на ту же дорожку. Пилар же избежала этого, и в течение нескольких недель между смертью Хьюго и его похоронами она приняла
Но Пилар была свободна от этого.
Она ежедневно навещала бабушку и помогала с планированием службы, но она оставила Хьюго в своих мыслях вместе со всеми вопросами без ответов и сосредоточилась на жизни, которую вела. Она всё ещё была онемевшей и оторванной практически от всего, кроме Коннора. Но чувствовала себя оторванной.
Мур был на больничном три недели. Они состряпали историю о падении при восхождении на гору, чтобы прикрыть незамеченное пулевое ранение. Почти всю свою карьеру они были командой, и ни один из них не был травмирован или болен за всё это время. Даже в отпуск они уходили одновременно. Так что она никогда не работала ни с кем другим. Капитан переформировал график, чтобы вывести кого-то из других смен, чтобы прикрыть Мура, и Пилар чувствовала себя изолированной и бездомной. Она не понимала, как сильно полагалась на свой лёгкий симбиоз с Муром, пока не потеряла его.
Так что работа тоже была странной и незнакомой для неё все эти недели. Даже энергетика от еды была ослаблена.
Между ней и Коннором тоже были нездоровые флюиды. С момента пожара за те прошедшие две недели они были вместе всего несколько раз, и то не оставались один на один. Он либо занимался клубными делами, либо был в больнице. Если она хотела его увидеть, то должна была отправляться туда.
Она не возражала против этого, он принадлежал своим родителям. Его отец оставался без сознания, и прогноз не улучшился. Но его мать шла на поправку, и её выписали через неделю. Коннор каждый день привозил её в больницу, чтобы она сидела у постели мужа.
Он винил Пилар — она чувствовала это. Он сказал, что работает над этим, что любит, хочет её и нуждается в ней, но она чувствовала увеличившееся между ними расстояние.
И она ненавидела это. Она подпустила его к себе ближе всех остальных, и вот теперь он где-то там — шатается, как призрак. Она не знала, как это исправить, или как вернуться к тому, как она жила до того, как познакомилась с ним. Сейчас он был единственной значимой константой в её жизни, но он отдалялся от неё, размывая всю суть. Она чувствовала, как он отдаляется.
Стоя около могилы Хьюго и слушая ритуальные слова священника, Пилар думала о Конноре. Которого здесь не было. Она понимала причину, и всё же… Хьюго разрушил его семью, и Коннор не горевал о его смерти. Но она-то горевала. Ей хотелось, чтобы он держал её за руку, пока она хоронила своего младшего брата. Мальчика, которого она подвела. Ей хотелось, чтобы любимый мужчина стоял рядом с ней. Более того… она нуждалась в этом.
Но вместо него рядом стоял Мур, держа её за руку.
Было не так много скорбящих по Хьюго. Пара человек, которых Пилар не знала, и кто, скорей всего, были его старыми школьными друзьями. И большая часть взвода Пилар. А также друзья их бабушки. Обычно похороны Чикано были большими, но никого не осталось, чтобы проводить Хьюго в последний путь. Их родители мертвы. Пилар и бабушка были его единственной семьёй, оставшейся в живых. У него было мало друзей за пределами банды «Убийц», а все они… кроме Сэма, который всё ещё находился в тюрьме, мертвы. Так что скорбящие встали в небольшой круг вокруг могилы. И когда священник закончил, они по очереди добавили по горсти земли к месту его покоя. А потом направились обратно к своим машинам.