План битвы
Шрифт:
— Ну, и что? — спрашивает Скачков уже недовольно. — Что делать-то? Так и будем стоять до ночи?
Но до ночи стоять, к счастью не приходится. К воротам подъезжает грузовик, ЗиЛ-130 с голубой кабиной, белым фейсом и тентовым верхом. Он останавливается перед воротами и начинает бешено сигналить. Вон, как надо было, оказывается.
Вскоре открывается дверь в здании и к воротам подходит хмурый мужик в картузе и кирзовых сапогах. Он долго достаёт из кармана штанов ключ и начинает открывать висячий замок.
— Здравствуйте, товарищ, —
Тот, не обращая на него внимания, снимает замок и распахивает ворота, по одной разводя створки в стороны. Действует он неспешно и основательно, напрочь игнорируя наше присутствие.
Зилок заезжает и угрюмый привратник начинает закрывать ворота.
— К директору веди! — говорит тренер, но уже совсем иначе, не нейтрально-любезно, а требовательно и властно, будто принимает смотр на плацу.
— Не велено, — отвечает смурной сторож, не глядя на него, и продолжает свои манипуляции со створками.
— Я тебе, бл*дь такая, сейчас устрою «не велено»!
Тимурыч проговаривает матерок так смачно и чётко, что мужик всё-таки переводит на него взгляд и, опешив, останавливается. Скачков, как непревзойдённый тактик, тут же пользуется этой заминкой и вступает на территорию.
Выглядит он представительно — крепкий, подтянутый, в военной форме с наградными планками во всю грудь и взятым для важности портфелем. Брови сдвинуты, глаза горят, походка демонстрирует энергичность и привычку повелевать, вылитый Пётр Великий.
— Брагин, за мной, — командует майор и чётко и уверенно двигает к зданию.
— Эй, нельзя… — слабо протестует мужик, но Тимурыч уже дёргает на себя дверь.
Я спешу за ним. Я, конечно, на его фоне в джинсах, кроссовках и футболке выгляжу довольно сомнительно. Мы входим в здание и сразу окунаемся в густую атмосферу казённого учреждения. Нас накрывает запахом далеко не домашней кухни, дезинфекции и застоявшегося воздуха. Сердце сжимается — ведь где-то здесь находится Трыня.
Проходим по мрачному коридору до лестницы и поднимаемся. На втором этаже сразу замечаем табличку на дверях: «Грабовская Тамара Григорьевна, директор». Скачков открывает дверь и мы проходим в маленькую приёмную безо всякого секретаря. Здесь стоит пара стульев и всё, полный аскетизм.
Чтобы попасть к директору, нужно пройти в следующую дверь. Майор на секунду замирает перед этой дверью, а потом с силой стучит костяшками пальцев и тут же её распахивает и проходит.
— Разрешите? — говорит он громко и, не останавливаясь, идёт к столу директрисы.
Я, разумеется, следую за ним.
Тамара Грабовская оказывается женщиной лет пятидесяти. На лице её нет ни следа макияжа. Каштановые волосы, крашеные хной, собраны на затылке в виде плоской шишки. У нашей учительницы в первом классе была такая причёска.
Лицо у неё не страшное, но очень строгое, черты грубые, словно топором рубленные. Скорее, мужские, чем женские. На левой скуле крупная бородавка, отлично гармонирующая с круглой волосяной шишкой на голове. В кабинете накурено. Не как у табачного капитана Артюшкина, но тоже крепко.
— Кто такие? — резко спрашивает она.
Комиссарша, блин. Майор, не обращая внимания на сталь в её голосе, присаживается к приставному столу и достаёт удостоверение.
— Я майор Скачков, Виталий Тимурович, — представляется он.
— Как вы сюда попали, Скачков? — продолжает она допрос.
— Через ворота вошли, — отвечает он. — Мы вот по какому делу, Тамара Григорьевна. Хотим предложить вам сотрудничество.
— Никакого мне сотрудничества не нужно. Нам всего хватает. Государство нам даёт ровно столько, сколько требуется. Так что подачек нам не надо.
— Поздравляю, — кивает Скачков. — Но мы не об обеспечении говорим. Решением пленума обкома КПСС в областном центре создано военно-патриотического объединение «Пламя». Пока только для школьников. В чём суть? Боевые командиры ведут работу по воспитанию подростков, в том числе трудных…
— С воспитанием мы и сами неплохо справляемся, — перебивает она. — Нам воспитателей не надо. Штат укомплектован.
— Проводят занятия по военной и спортивной подготовке, — как ни в чём не бывало продолжает Тимурыч, — по программе изучения основ рукопашного боя.
— Боёв нам ещё не хватало, — хмурится она.
— Пилотный проект, реализованный в областном центре, — вступаю я, — показал отличные результаты по вовлечённости подростков. Военно-героическая направленность занятий, получение боевых навыков, пропаганда здорового образа жизни, занятий спортом и патриотическое воспитание в комплексе дают прекрасный эффект. Подростки практически с первого дня увлекаются идеей и посвящают свободное время подготовке…
— Это ещё кто такой? — перебивает меня Грабовская, обращаясь к Скачкову.
— Мой заместитель. Он комсорг крупного промышленного предприятия, вчера на пленуме был награждён государственной наградой.
— Да? — поднимает брови директриса. — Это про него что ли в газете написано?
Она берёт со стола областную газету «Комсомолец» и, перегнув пополам, внимательно смотрит в неё, а потом на меня. Сличает. А заодно с видимым неодобрением оглядывает мой не вполне идейный прикид.
Интересно, правда что ли про меня в газете написали? Нет, ошибка, наверное, какая-то.
— Не особо-то похож, — говорит она. — В жизни интереснее.
Она отбрасывает газету и внимательно смотрит по очереди то на меня, то на Скачкова.
— Ну, и что вам надо?
— Так я же вам и говорю, — хмурится Скачков.
— Нет, я поняла, у вас объединение. Полезное и нужное начинание, согласна. А от меня вам что надо?
— Хотим ваших воспитанников привлечь к этому движению, — говорю я.
— Да? — кривит она губы в усмешке. — Точно? Автоматы им раздайте ещё.
— У вас дети до какого возраста? — спрашивает Скачков.