План битвы
Шрифт:
— Оленя сын ставил, — говорит хозяин, — это ведь третья серия, она без оленя шла, но ему нравилось. Поставил, да так и не поездил…
Дед вздыхает.
— Печальная там история, — тихонько говорит мне на ухо тренер.
В общем, я даю добро. Цена тоже оказывается очень даже подходящей. Мы сторговываемся на семи тысячах. Договариваемся, что завтра утром подъедут Скачков с Юркой и привезут деньги, а потом поедут оформлять через комиссионку и всё такое. На этом и расстаёмся.
Я захожу домой. Родители на работе, сонный Радж вяло, по обязанности машет хвостом и зевает, широко разинув пасть. Я подхожу к тумбочке и снимаю телефонную трубку. Кручу диск, набирая Платоныча. Занято, ну ёлки…
Из радио на кухне доносится голос диктора:
«Погоня, слова: Роберта Рождественского, музыка: Яна Френкеля. Исполняет Большой детский хор Центрального телевидения и Всесоюзного радио под управлением Виктора Попова».
Снова набираю номер Платоныча, теперь уже под быстрые тревожные звуки вступления. Опять занято…
Детские голоса начинают:
Усталость забыта,
Колышется чад,
И снова копыта,
Как сердце, звучат.
И нет нам покоя,
Гори, но живи!
Погоня, погоня,
Погоня, погоня
В горячей крови.
Звоню в третий раз и, наконец-то дозваниваюсь. Большак поднимает трубку, и я рассказываю о ситуации и прошу попытаться выяснить, куда направляют Трыню. Он и сам, впрочем, без моей просьбы говорит, кому будет звонить — адвокату, Ефиму и ещё каким-то людям. Я же собираюсь звонить Куренкову.
Может Печёнкина попробовать подтянуть? А что, пусть начинает пользу приносить. Да, точно, пусть постарается и докажет, что он мне нужен вообще, а то ношусь с ним, как с писаной торбой.
Я кладу руку на рычаг телефона, и тут же раздаётся звонок. Твою ж дивизию!
И нет нам покоя,
Гори, но живи!
Погоня, погоня,
Погоня, погоня
В горячей крови.
— Слушаю, — нетерпеливо отвечаю я.
— Егор!
В том, как сказано это «Егор», я чувствую настоящий ужас, рвущийся из трубки и липкий густой страх. Это Таня. Твою же, бл*дь, дивизию!
— Он тебя ударил?
Она ничего не может ответить из-за душащих слёз.
— Таня! Тихо! Успокойся! Слышишь меня?!
Она затихает.
— Просто отвечай на мои вопросы! — приказываю я.
— Ты сейчас дома?
— Да, — выдыхает она.
— Он тебя ударил?
— Да, — отвечает она дрожащим голосом и начинает плакать.
— Он сейчас с тобой в квартире?
— Нет…
— Ты закрылась?
— Да… Ой… Но он там!
— Где там?
— Он дверь выбивает! Егор! Он дверь сейчас вышибет!!!
— Быстро звони в милицию! Немедленно!!! Скажи бандиты ломятся! Давай!!! Я сейчас буду!
Блин! Если буду бежать могу добраться минут за… пятнадцать, а это дохрена. За пятнадцать минут можно не только дверь высадить, а много чего ещё наделать.
Я набираю номер Юрки, ну а вдруг… Нет! Только время теряю. Скачков… Он с машиной, было бы хорошо. Тоже нет! Твою же джой дивизию! Время-время-время! Ладно, буду надеяться, что эта идиотка вызовет ментов.
Погоня, погоня,
Погоня, погоня
В горячей крови.
Так, а Киргиз-то у нас сейчас в Иркутске? Как бы да, но это не факт, совсем не факт. Не нравится мне вся эта кутерьма. Чувствую я шестой точкой, нечисто дело. Бегу в спальню, падаю на колени, вскрываю свой тайник под письменным столом и достаю наган.
Секунды убегают, а этот урод, явно слетевший с катушек от гнева, алкоголя или чего там ещё, возможно, уже выбил дверь. Если в подъезде кто-то есть, вызовут милицию. А может и не быть никого, время рабочее, телефоны не у всех имеются.
Я выскакиваю из дома и несусь по лестнице, перескакивая через десять ступеней. Вылетаю из подъезда и чуть не сбиваю с ног Рыбкину. Успеваю подхватить её и прижать к себе, чтоб не упала.
— Сумасшедший… — шепчет она.
— Классное платье, тебе идёт… Наташ быстро беги домой и звони отцу. Пусть высылает наряд на Советский, дом… в общем, где «Лакомка», квартира пятнадцать, четвёртый этаж, запомнила? Женщину убивают. Давай! Не стой, беги скорей!
— Чего? — недоверчиво смотрит она.
— Быстро беги! — ору я, и сам несусь за угол, на улицу, туда, где машины.
И нет нам покоя,
Гори, но живи!
Погоня, погоня,
Погоня, погоня
В горячей крови.
Перебегаю дорогу и мчусь по обочине, оглядываясь на проезжающие машины. Их не так уж много сейчас. Остановившись у «Космоса», замечаю едущий грузовик, синемордый газон и поднимаю руку. Ну же, мужик, давай! Остановись! Стой, тебе говорят! И, о, чудо! Он действительно останавливается.
Я заскакиваю в кабину.
— На Советский, на перекрёсток с Кирова, я покажу.
— Э, пацан, тебе такси что ли? Я на Химкомбинат еду. Так что…
— На Кирова, сначала на Кирова! — говорю я и вытаскиваю пятёрку из кармана. — Погнали, шеф! Вопрос жизни и смерти! Давай же!
Он ошалело смотрит на меня, потом на пятёрку и медленно перещёлкивает свои реле в черепушке. Я достаю ещё трёшку и это перевешивает чашу весов. Решив, что пятёрка плюс трёшка лишними не будут, а крюк совсем небольшой, он кивает и жмёт по газам.