Планета чудовищ
Шрифт:
Во рту вкус железа и что-то твердое на языке. Я сплюнул. Оказалось – зубы, их осколки. Не думал, что зубы можно так раскрошить…
Барков выглядел не лучше. Его лицо представляло собой спекшуюся кровяную корку, розовую, будто уже покрытую тонкой кожицей… Он больше не был похож на чудовище. Человек, только с разбитым, развороченным лицом.
– Что… – прошепелявил Барков, – что это… было…
Губа у него треснула и выбрызнула наружу сукровицу. Ненормального красного цвета. Наверное, на самом деле из-за
Я повалился вбок.
– Что это было? – повторил Барков и сел.
– Надо бежать… – прохрипел я. – Мы чуть не убили… друг друга…
– Надо бежать… – Барков потрогал себя за голову. – Наваждение какое-то… Знаешь, мне показалось, что ты… похож на… одним словом, не на человека…
– Мне тоже. Галлюцинация.
– Надо найти Аполлинарию… – Барков поднялся на ноги, его тут же качнуло, но он удержался. – Времени мало…
Я тоже поднялся. Стоять было тяжело. Голова кружилась, глаза бродили по сторонам. Барков ощупывал себя, переломы, видимо, искал.
– Где бластер? – спросил он.
Бластер валялся метрах в двух. Хорошо, что не попался под руку во время «выяснения отношений», а то раскрошенными зубами дело не ограничилось бы.
– Первый раз, – сказал я.
– Что первый раз?
– Первая драка в моей жизни.
– Ну и как?
– Плохо, – ответил я. – Не понравилось.
Барков покивал.
– Мне тоже в первый раз не понравилось. Потом привык…
Ну да, подумал я. У них там на «Блэйке» и не к тому еще привыкнешь.
– Хорошее местечко, – усмехнулся Барков, бросив взгляд по сторонам. – Отличное местечко…
– Да, – пробормотал я. – А ведь все, что ты рассказывал про этот корабль, правда. Не зря его сюда загнали… Зря мы только в него полезли…
– Ничего, выберемся, – в голосе Баркова, кажется, звучала уверенность. – Главное, не паниковать. Самое главное!
Барков выплюнул зуб, наступил на него, раскрошил подошвой. Затем подошел к оружию, наклонился, подобрал, закинул на плечо.
– Туда, – махнул рукой Барков, – нам туда…
Костыли бы мне, подумал я. И пошагал вслед за Барковым.
Мне казалось, что мы прошли весь коридор, но конца видно не было, ни в одну, ни в другую сторону.
Бесконечный коридор. Мы застряли в бесконечном коридоре.
– Очень похоже на ленту Мебиуса, – сказал я. – Пространство, замкнутое на себя. Или есть еще такие бутылки, в которых дна нет…
– При чем тут лента? – возразил Барков. – Просто тут зло.
– Зло?
– Зло. Или ты не знаешь, что такое зло?
– Почему не знаю, знаю… Зло – это…
Вдруг я подумал, что действительно совсем не знаю, что такое зло. Я с ним раньше не встречался. Самым страшнейшим злом, которое я знал, была плохая погода. Но с плохой погодой было легко разобраться. Ее можно было разогнать. Еще проще было взять и отправиться куда-нибудь. На Кубу или на солнечный Барбадос. Как разобраться с плохой планетой, я не знал.
А Барков, видимо, в зле неплохо разбирался. И я, наверное, буду в нем неплохо разбираться. Если выберусь отсюда.
– Зло – это когда ничего уже нельзя исправить, – попытался я сформулировать.
– Как ты сказал?
– Зло – это когда ничего уже нельзя исправить, – повторил я. – Только что придумал. Знаешь, а ведь действительно, у нас такому совсем не учат. А ведь надо учить…
Барков схватил меня за руку, указал пальцем.
Посреди коридора кто-то стоял. Что-то стояло. Темнело.
– Это она, – прошептал Барков. – Линка…
Я пригляделся и обнаружил, что на самом деле Груша. Мне показалось, что она подвешена к потолку. На ниточках. Или на крючках. Потом пригляделся и понял: просто Груша стояла в такой вывернутой позе, что даже было трудно поверить.
С правой руки Груши капала кровь.
Барков снова указал пальцем. И я увидел, как капающая кровь впитывается в палубу. В сталь.
– Надо ее снять, – сказал Барков. – Сейчас же…
Мы кинулись к Груше, подхватили под руки и сдернули с невидимых крючков. Груша вцепилась в нас так сильно, что я почувствовал, как ее ногти впились мне в кожу.
– Красный человек… – произнесла Груша. – Красный человек, красный человек…
Она стояла и все повторяла, повторяла: «Красный человек, красный человек, красный человек…» – так что я даже стал оглядываться в поисках того человека. Она никак не могла в себя прийти, и Барков стукнул ее по голове. Груша растеклась по стене.
– Так лучше, – сказал он.
Смешно, но Грушины косички были твердые, они стояли торчком.
– Что с ней? – спросил я.
– Шок, – ответил Барков. – Видимо, она наткнулась на что-то… Страшное. Она одеревенела от ужаса.
– Что нам с ней делать?
– Отойдет, – успокоил меня Барков. – Она отходчивая, я заметил… Надо вынести ее на воздух…
Барков замолчал, будто к чему-то прислушиваясь.
– Где он тут, воздух? – помотал головой я. – Знаешь, коридор был ведь совершенно прямым, а мы заблудились.
– Знаю. И все гораздо хуже.
– Что ты имеешь в виду?
– Скоро ночь, – ответил Барков. – Ночью тут будет… будет плохо… совсем…
– Может, назад в рубку вернемся? Там лучше.
– Мы уже не вернемся. Надо только вперед…
– А-а-а!!! – завопила вдруг Груша.
Мы не могли ее удержать. Груша билась в припадке, хотя я висел на одной ее руке, Барков на другой. Барков снова пытался ее вырубить, однако у него не получилось – Груша дрыгалась слишком мощно. В конце концов она отшвырнула меня, и я брякнулся о стену. И тут же Барков, изловчившись, все-таки стукнул Грушу по голове. Та отключилась.