Планета, где все можно

Покровский Владимир Валерьевич

Анатоль Максимовичу стало неловко, он слегка прокашлялся и незаметным образом огляделся. Но окружающие его люди не прислушивались, они были очень заняты процессом мучительного пробуждения.

– А что она?
– заботливо стараясь говорить потише, спросил Анатоль Максимович.

– А она не объяснилась.
– отрезал вегикел. И добавил деловым тоном. Тут вот какое дело, хозяин.

– Да-да?
– повелительно сказал Анатоль Максимович.

– Хотелось бы все-таки определиться, куда мы конкретно летим? А то что-то...

Координаты, указанные вами, если выражаться дипломатически, несколько расплывчаты и неточны.

– Да?
– сказал Анатоль Максимович уже не таким повелительным тоном.
– А как я сказал, Максим?

– Вы сказали...
– далее последовала неразборчивая фонограмма, звуком напоминающая последнее мычание сраженного тореадором быка.

Задумчиво повращав глазами, Анатоль Максимович попросил:

– Переведи-ка!

Тоном "а что тут переводить, неужели непонятно?" вегикел перевел:

– Вы сказали: "За той звездой налево и два прокола по шестьдесят. Как увидишь месиво, разбуди".

– Ну, правильно, - утвердительно кивнув, сказал Анатоль Максимович. Так что, до месива не добрались еще?

– И я не уверен, что доберемся, - торжественно подтвердил вегикел.
– Вы не конкретизировали звезду, так что мне пришлось по этому поводу строить догадки. Что касается проколов, то, как вам, я полагаю, известно, Анатоль Максимович, для совершения прокола нужно определить не один параметр, а, как минимум, шесть. Затем - я могу только догадываться, что вы имели в виду под термином "месиво". В моей памяти такого термина нет.

Анатоль Максимович опять начал оглядываться, с невыразимой тоской вздыхая и глядя скучно.

– Тебе никто не говорил, Максим, - спросил он голосом страдальца, - что ты зануда?

– Нет, - ответил Максим.
– Вы у меня первый.

– Оно и видно. Если б я у тебя был не первый, ты бы знал главный принцип действия всех вегикелов, действующих по главному принципу своего действия.

Вегикел немножко оскорбился и поэтому возразил:

– Напрасно вы говорите такое, Анатоль Максимович. Я очень хорошо знаю не только первый, но и...

Анатоль Максимович презрительно поморщился.

– Если ты насчет непричинения, то позволь тебе замолчать, Максим. Позволь поправить тебя и сказать тебе, Максим, что главного принципа ты не знаешь не по незнанию, а потому что ему учатся только в процессе. Только в процессе! Спроси же меня, Максим, в чем заключается главный принцип твоего поведения!

– Ну?
– ответил вегикел.

– Главный принцип твоего поведения, Максим, заключается в том, чтобы тонко своего хозяина чувствовать, ловить каждый его жест, угадывать каждую его... эту... мысль!

– Насчет подхалимства и пресмыкания, Анатоль Максимович, - ответил оскорбленный в самых лучших чувствах Максим, - ничего такого в моих уставах не содержится. У меня, между прочим, какие-никакие, а все же и

права имеются. Так что ты это брось, Анатоль Максимович.

– И опять ты не понял по своей неопытности главную мысль главного принципа!
– попенял вегикелу Анатоль Максимович.
– У тебя и права могут иметься, и, не дай бог, строптивость в характере присутствовать может, это все пожалуйста, но для лучшего взаимодействия между вегикелом и его пилотом самое правильное - если вегикел до тонкостей знает о желаниях своего хозяина. Например, куда его зрачки повернуты, когда он говорит слово "туда".

– Это я как раз понял, но там целое соз...

– А также, уважаемый Максим, неплохо бы тебе ознакомиться с теми сокращениями, которые в частных беседах между вегикелом и его пилотом применяемы будут. Например, слово "шестьдесят" по отношению к проколу означают все шесть параметров по нулю - самое, между прочим, применяемое при проколах, то есть по умолчанию.

– Если б ты, Анатоль Максимович, вообще ничего не сказал, я бы так и сделал, но ты сказал "шестьдесят" и я воспринял это как значение первого параметра, то есть умножение дальности...

– О, господи!
– обеспокоился Анатоль Максимович.
– И куда же нас в таком случае занесло?

Здесь помешали беседе просыпающиеся друзья Тима, а также и сам Тим, вышедший из отдыхательной комнаты, чтобы поздороваться с отцом.

– Здравствуй, папа!
– сказал Тим.
– Как спалось тебе на вегикеле, который я подарил тебе на день твоего рождения, состоявшийся вчера?

В качестве ответа Анатоль Максимович посмотрел на Тима пристальным взглядом.

– Доброе утро, Анатоль Максимович, - сказали в этот момент друзья Тима.
– Не скажете ли вы нам, куда мы направляемся на этом вегикеле, и, в частности, когда мы окажемся наконец дома?

– Ага!
– ответил им Анатоль Максимович.
– Я вам сейчас это скажу. Мы направляемся на этом вегикеле, который со вчерашнего дня носит название Максим, на планету, которую я знаю под названием "Планета, Где все Можно".

– И о которой я не знаю ровным счетом ничего, потому что информация о ней у меня не содержится, - добавил со своей стороны вегикел.

– Нет!
– воскликнул Боб Исакович.
– Только не это! Я очень плохо переношу полеты в Глубоком Космосе. Ну пожалуйста! Я больше не буду!

– Господи боже!
– вслед за ним воскликнул Проспер Маурисович.
– Но я не могу! На мне большая ответственность. Ведь я - эксклюзивный...

Аскольд Мораторья, который собственного мнения старался по возможности не иметь, ограничился нейтральным "Вот это да!". Он ожидал, что скажет Тим Камеррер, которого почитал весьма мудрым и примеру которого неукоснительно следовал в течение всей своей сознательной жизни. За что и попадал неоднократно во всякие неприятные истории. Как, например, с теми прожекторами.