Пластическая хирургия по-русски
Шрифт:
Люси окинула комнату взглядом и слегка разволновалась. Справа от входа стояли в стеллажах баллоны с газом и длинный узкий стол, вдоль другой стены выстроились забитые банками, склянками и чёрт знает чем ещё застекленные шкафы. Слева были раздвижные двери, вероятно, ведшие в операционную. Комнату перегораживала надвое раздвижная ширма с весёленьким рисунком – какие-то птички-попугайчики на приятном светло-зелёном фоне. Возле ширмы покоилась модерновая медицинская каталка весьма внушительного вида; четыре добротных ремня с пряжками зловеще свисали по бокам, едва не касаясь пола. Вот они-то и были причиной
Она молча подошла к каталке, и рука её словно против воли потянулась к сверкающим хромовым блеском трубкам, пряжкам и кронштейнам.
– Проходите за ширму и раздевайтесь! – послышался за спиной Людмилы голос Васнецова.
За перегородкой обнаружилось большое, в рост человека, зеркало, открытый платяной шкаф с пустыми вешалками и стопкой чистых простыней, пара банкеток, медицинский топчан с до боли и до смеха знакомой плоской подушкой, небольшой туалетный столик, оснащённый квадратным зеркалом на шарнире, стул, а также алюминиевая, в две-три оклеенных рифлёной резиной ступеньки, приступочка. На одной из стен Люси заметила дверцу встроенного бара. Для чего он здесь, она просекла мгновенно, а вот назначение приступочки поначалу не поняла.
Пока Люси осматривалась, хирург вкатил за ширму каталку.
Люси вытаращила глаза:
– А это ещё зачем?
– Успокойтесь, голубушка, всё будет в порядке, – слегка улыбнулся Васнецов. – Когда разденетесь, ложитесь на каталку. Вот вам приступочка, чтобы удобнее было забираться. Простыню возьмёте в шкафу.
– А зачем простынка?
– Накроетесь ею, как саваном.
– Ой, я боюсь, – кокетничая, притворно захныкала Люси. – Вы что, повезёте меня на кладбище?
– Нет, сначала в морг, на вскрытие.
– Господи, Фреди, да ведь у вас тут пострашнее, чем у дантиста, – откровенно высказалась Люси.
– Да, они настоящие звери! – плотоядно усмехнулся Васнецов. – Кстати, вы не забыли снять коронки?
– Не забыла.
– Хорошо. Серьги, часы и колечки-перстенёчки оставьте на туалетном столике. Не теряйте времени. Я переоденусь и скоро вернусь.
Васнецов ушёл, а Люси, отцепив клипсы и с трудом стащив с пальца дешёвенький перстенек, начала раздеваться, размышляя о странноватом враче.
«Задницей чую, – думала она, – никакой он не пластический хирург. Как там напечатано на бланке: «Общее омоложение организма». Не-е-т, этот мудак занимается не раскрашиванием фасадов, он специализируется на солидных капитальных ремонтах». Люси вспомнила разговор с Марой и хихикнула. «Если косметолог-вагинолог развел такую бодягу только для того, чтобы подготовить меня к неизбежному трах-трах, то он явно перестарался, – продолжала размышлять она. – Я бы и так ему дала. Хотя какой интерес мужику в расцвете лет связываться со старухой? Но, может быть, он маньяк или извращенец?»
Эта весьма трезвая мысль настроила Люси на серьёзный лад. В одних колготках и бюстгальтере она осторожно выглянула из-за ширмы и, убедившись, что всё тихо, на цыпочках подкралась к ведущим в операционную дверям и попыталась их открыть. Но ничего у неё не получилось: двери явно были заперты и, вероятно, заблокированы, а как их отпереть, она не знала. Оставив безуспешные попытки, Люси вернулась на медицинскую кушетку завершить раздевание.
«Вот чёртов коновал! – мысленно выругалась она, раздосадованная тем, что её любопытство осталось неудовлетворённым. – Что уж там у него такого секретного, на что нельзя вглянуть даже одним глазком старой больной женщине? – продолжала недоумевать Люси. – Нет, определённо он не пластический хирург, а косящий под дипломированного врача шарлатан.»
Обнажившись, Люси со вздохом посмотрелась в зеркало. На сегодня, пожалуй, любоваться собой достаточно. Тряхнув головой, Люси взяла из стопки простыню и, пододвинув приступочку, полезла на каталку, представляя, какой идиоткой выглядит со стороны.
Улегшись на холодную клеёнку и до подбородка укрывшись простынёй, Люси почувствовала себя одинокой и глубоко несчастной. Беспричинная тоска охватила её, в следующую минуту сменившись столь же беспричинным страхом. Ей вдруг захотелось вскочить с каталки и как есть, в чём мать родила, броситься вон из комнаты, пока толстомордый псих не прирезал или не придушил её. Люси уже была готова поддаться импульсивному желанию, но тут послышался звук открываемой двери.
Через пару секунд за ширму впорхнул Васнецов. Костюм из рубчатого вельвета он сменил на белый медицинский халат, набросив его прямо на голое тело, а вместо домашних туфель надел резиновые тапочки. Используя новую методику, он мог бы делать своё дело даже в лайковых перчатках, драповом пальто и надвинутой на глаза касторовой шляпе. Впрочем, у него никогда не было лайковых перчаток, а шляп он не любил. Но Фреду приходилось маскировать ноу-хау, поэтому он по-прежнему вынужден был проводить пациенткам и пластику лица. Теперь, когда все заботы по омоложению взяла на себя новая методика, он постоянно боролся с соблазном отбросить «лишние сущности». Но как ни нахлыстывал себя Васнецов, проводить почти потерявшие смысл пластические операции с прежней аккуратностью, ответственностью и тщательностью он уже не мог. Увы, в последнее время он просто халтурил, всё чаще прикладывался к бутылке и выполнял пластику лица с недопустимой в столь тонком деле небрежностью.
Посмотрев на лежащую с несчастным видом Люси, Фред шутливо бросил:
– Ну, что нос повесили? Вы в порядке?
– Да-да, всё хорошо, – поспешила заверить его Люси, ёжась словно от холода.
– Пристёгиваться будем? – деловито осведомился Васнецов. На самом деле процедура пристёгивания была совершенно ненужной, но Фред никогда не упускал возможности попугать пациенток и исподволь посмеяться над ними.
У Люси нехорошо ёкнуло сердечко.
– Послушайте, Фреди, не делайте этого. Я обещаю, что буду вести себя, как…
– Как Муций Сцевола, что ли? – насмешливо перебил Васнецов.
Он наклонился и, подхватив первый ремень, со зверским выражением лица принялся тщательно приторачивать обнажённую руку Люси к специальной скобе.
– Что вы делаете? – с тревогой спросила Люси, сбиваясь на ненужную риторику.
– Пристёгиваю вашу руку, – спокойно пояснил Васнецов.
– Вы что, сумасшедший?
– Есть немного, – одарив пациентку очаровательной белозубой улыбкой, охотно согласился Фред, весело приговаривая про себя: «Дрожи, дрожи, сучка! Красота требует жертв, а молодость тем более!» – И печальным голосом с чувством и не без шарма продекламировал своё любимое: