Плата за жизнь

Леонов Николай Иванович

Крячко уже наговорился сверх меры, поклялся молчать. Гуров взглянул на Орлова: мол, ты старший, так и ныряй, тут неглубоко.

— Николай Ильич, киллеры бывают разные. Вас интересует какое-то конкретное дело? — Орлов покосился на Гурова, хотел переадресовать вопрос к нему, но промолчал.

— Меня интересует высшая категория киллеров, если можно убийце присваивать категорию. И не частный случай, а теоретически. Возможен ли розыск убийцы, прошедшего специальную подготовку, человека хладнокровного, опытного, естественно, крайне осторожного?

— Теоретически все возможно, а на практике… Статистика вам известна, —

ответил Орлов. — Каждое заказное убийство — не теория, а конкретное дело, за которым жизнь конкретного человека. В раскрытии подобных дел нам похвастать нечем. Нас это не оправдывает, но немногим лучше результаты и у ФБР, и у спецслужб других стран.

— Но полковник Гуров недавно в Москве задержал наемного убийцу. Три месяца назад совместно с коллегой из Германии он также выловил убийцу, совершившего преступление в Гамбурге.

— Гуров удачлив, слов нет, но один раз ему помогли исходные данные, которых обычно не бывает, а последний случай вообще особый, так как убийца охотился непосредственно за Гуровым, а он был предупрежден. И операцию по выявлению и задержанию проводил не Гуров самолично, а оперативная группа.

Крячко чуть было не фыркнул, приложил к губам платок, насупился, но не произнес ни слова.

— Мне известно, что Лев Иванович скромностью не страдает, однако перевоспитывать его, видимо, поздно, — Бардин улыбнулся, развел руками. — С этими наемниками надо бороться. Что ни фраза, так получается пошлость, — он вышел из-за стола, — но ничего нового я вам сообщить не могу и научить вас, мастеров своего дела, тоже не в силах. Наемники — страшная беда, но не меньшая беда — уверенность людей в нашем бессилии и, как следствие, уверенность в безнаказанности убийц. Я не знаю как, но необходимо эти мнения, суждения, называйте как угодно, поломать. Необходимо создать прецедент — разыскать и задержать киллера, дать делу широкую огласку. Не хвастаться, не делать из одного задержания триумф, но внятно, на всю Россию объявить, что угрозыск тоже не лыком шит и работает!

Бардин расхаживал по кабинету, жестикулировал, вообще не походил на замминистра, был человеком не очень уверенным, главное — не поучал, не требовал, скорее просил помощи.

— Знаю, знаю, о чем вы, сыщики, думаете. Пришел парень со стороны, в сыскном деле не сечет, а отличиться хочет. Да, хочу ситуацию переломить! И отличиться хочу! Что плохого? У меня есть некоторая власть, небольшая, но все-таки власть. Петр Николаевич, я могу вам помочь?

— Существует управление по борьбе с организованной преступностью…

— Извините! — перебил Бардин. — Известно, наемными убийцами занимается и контрразведка. — Он перестал бегать по кабинету, сел за стол. — Но существует еще такое понятие, как талант. Я не хочу хвастаться, но вы думаете, что управление кадров вот так, с превеликой радостью приняло заблудших сынов? Я вас не попрекаю, как раз отлично понимаю и понимал больше, когда вы уходили, чем когда вернулись. Вернулись, и слава богу! Но я к этому тоже руку приложил. Благодарности от вас не жду, делал для людей и для себя, а для вас самих в последнюю очередь. Я выяснил: вас считают лучшими. Даже люди, которые лично Гурова Льва Ивановича терпеть не могут, признают, что он дело знает.

Гуров за все время не проронил ни слова. Новый зам сыщику нравился, рассуждал Бардин здраво, держался без выпендривания,

но и не опускался до панибратства, только все это к делу отношения не имело. Гуров устало ждал, когда начальство кончит переливать из пустого в порожнее, поставит конкретную задачу и отпустит.

— Моя мысль понятна? Я прошу вас сделать все возможное и задержать наемного убийцу. Лучше, если он в прошлом был сотрудником правоохранительных органов, и просто великолепно, коли он окажется не наш, милицейский, а из контрразведки или разведки. — Бардин поднялся, давая понять, что разговор окончен.

«Простенько и со вкусом», — чуть было не сказал Крячко, но лишь тяжело вздохнул, встал, взглянул на Орлова и Гурова.

— Извините, Николай Ильич, но весь оперсостав главка и без специальных указаний пытается…

— А я хочу, Петр Николаевич, чтобы не весь оперсостав пытался, — перебил Орлова заместитель министра, — а присутствующие здесь оперы-важняки занимались только данным вопросом. Когда все отвечают — значит, никто не отвечает. Подумайте, скажите, какая вам нужна помощь, и приступайте. С легендой о неуловимости киллеров-профессионалов необходимо покончить.

Бардин смотрел на Гурова, словно обращался только к нему. Гуров пожал плечами и ответил:

— Нам с полковником Крячко нужен персональный компьютер, человек, умеющий на нем работать, и чтобы никто, кроме генерала Орлова, не приставал к нам с вопросами. — Он кивнул и после паузы добавил: — Включая и вас, господин генерал-лейтенант.

— Хорошо. Сколько вам требуется времени?

— Возможно, месяц. Возможно, всю оставшуюся жизнь, пока не убьют…

— Разрешите? — Орлов взялся за ручку двери.

— Да-да, конечно, — Бардин подошел к дверям. — Лев Иванович, задержитесь на минуточку.

Когда Орлов и Крячко вышли, Бардин спросил:

— А вы не хотели бы отдохнуть недельки две в санатории?

— Спасибо, нет. — Гуров погладил ладонью лицо, словно проверяя, что в нем такого, что навело чиновника на подобные мысли.

— Ну-ну. — Бардин подошел к столу, взял визитную карточку, написал на ней домашний номер, протянул Гурову. — Мою жену зовут Алла, можно без отчества. Если вы, Лев Иванович, сумеете заглянуть к нам на чашку чая, мы будем искренне рады. Мы вас приглашаем и ждем в любой день…

— Благодарю. — Гуров взял визитку, кивнул, хотел добавить, что это вряд ли, но искренность и теплота, звучавшие в голосе хозяина кабинета, удержали сыщика от резкости, и он молча вышел.

Не придет, даже звонить не станет, подумал Бардин, усаживаясь за стол. Я для него лишь выскочка, чиновник, который по чужим костям хочет вскарабкаться повыше. И он недалек от истины, только непонятно, почему лезть наверх считается у таких, как Гуров, зазорным, даже неприличным?

— Когда хамит Лева, — Орлов указал на вошедшего в кабинет Гурова, — я особо и внимания не обращаю. Он порой не со зла, а по недомыслию. Он всех по себе меряет и силу рассчитать не может. Но ты, Станислав, который чуткий и хитрый, почто над человеком издевался? Не ментовский, не наш, глупый вопрос задал, и ты в ответ?.. Стыдно, парень, и меня, старого, дураком выставил. Получилось, что мой человек дерзок, нахален, меры не знает, следовательно, глуп. А когда подчиненный неумен — значит, и начальник с того же огорода. Стыдоба!