Плавание «Сидрэгона»
Шрифт:
Единственный выход из положения состоял для нас в том, чтобы не считаться с расстояниями и пеленгами на острова, которые мы прошли, и рассчитать свое место относительно тех островов, которые были впереди и которые представляли для нас опасность. Но меня озадачивало отсутствие льда. Мы увидели лишь несколько отдельно плавающих небольших льдин. Восточный ветер немного усилился, температура понизилась до ноля градусов, давление незначительно понизилось, видимость уменьшилась до шести миль.
Через некоторое время мы снова погрузились на глубину. Я присоединился к Уитмену и Лайону в кают-компании, чтобы выпить по чашке кофе. Но где же лед? Уитмен провел пальцем по карте,
Лайон кивнул в знак согласия и многозначительно постучал своим пальцем по тому месту на карте, где проход сужался в узкое горлышко между двумя островами: здесь, по его мнению, наверняка будет лед.
Возвратившись в центральный пост, я принял на себя управление кораблем за несколько минут до первого опасного поворота на новый курс. Все шло нормально. Глубина под килем постепенно уменьшилась со ста восьмидесяти до ста тридцати пяти метров. Моллой переключил эхолот с мелкомасштабного записывающего устройства на крупномасштабное, расположенное рядом со штурманским столиком.
Мое вращающееся, обтянутое красной искусственной кожей сиденье находилось в удобном месте на перископной площадке, между двумя стальными цилиндрами перископов. Не вставая с него, я мог видеть все важнейшие приборы для управления кораблем. Вахтенный офицер на посту погружения и всплытия Брюер сидел на своей табуретке позади рулевых горизонтальщиков, чуть-чуть левее меня. Он легко удерживал лодку на заданной глубине. Перед ним находилась приборная панель, взглянув на которую я мог судить о глубине, курсе, скорости, дифференте, давлении внутри лодки и о положении носовых и кормовых горизонтальных и вертикального рулей. Еще немного левее размещалась клапанная коробка системы гидравлики, у которой сидел вахтенный главный старшина. Перед ним находилось несколько рукояток для открывания и закрывания клапанов вентиляции цистерн главного балласта, захлопки шахты подачи воздуха и других важных и крупных клапанов; здесь же находилась панель указателей открытых забортных отверстий, или, как ее называли, «рождественская елка», огоньки которой говорили об открытом или закрытом положении этих клапанов. На ней зажигался предупредительный огонек, например в том случае, если какой-нибудь входной люк не был задраен при погружении.
Повернувшись на своем сиденье, я мог увидеть вахтенного у клапанной коробки дифферентовочной магистрали, который перекачивал воду насосами по приказаниям вахтенного офицера на посту погружения и всплытия; перед ним находилась панель с циферблатами, которые показывали давление масла в системе гидравлики, давление в различных воздушных баллонах и другие данные.
С правой стороны от моего сиденья находилась панель с приборами управления огнем. Сейчас около нее никого не было, но все здесь было готово к немедленному боевому использованию. Повернувшись на сиденье еще больше вправо, я мог увидеть приборы ледоизмерительной аппаратуры. Эхоайсбергомер и эхоледомер действовали отлично; над нами прошла льдина с осадкой около восьми метров, что указывало на близость пакового льда, — так мне, по крайней мере, казалось.
Однако я, подобно водителю автомобиля, чаще всего смотрел вперед. По моей просьбе во время стоянки в доке над моим сиденьем, но с наклоном вниз, так, чтобы было удобно смотреть, были установлены репитеры гидролокационных станций. Репитер гидролокатора, работающего в активном режиме, представляет собой круглый экран размером с салатную тарелку. Когда репитер выключен, экран имеет темно-серый цвет. Сейчас он был включен, и по всему
Впереди меня находилась продолговатая серая коробка эхолота, под стеклянной дверцей которого слева направо двигалась бумажная лента. По ней сверху вниз и обратно с каждым новым исходящим импульсом двигалось самопишущее перо, а в момент, когда возвращался эхо-сигнал, перо оставляло на ленте черную отметку. О глубине под килем можно было судить по положению отметки относительно масштабной сетки, напечатанной на бумажной ленте. В данный момент цепочка из таких черных отметок стала медленно подниматься вверх, поскольку глубины начали уменьшаться.
— Центральный пост! Слышу эхосигналы от грунта, — доложил лаконично вахтенный гидроакустик.
Я с беспокойством взглянул на репитер гидролокатора. На внешнем кольце экрана появлялись бледно-серые пятна, которые становились все светлее. Они расплывались, как группа облаков с темными промежутками между ними.
Цепь отметок на эхолоте начала подниматься вверх по кривой возрастающей крутизны. Я с тревогой уменьшил скорость хода до семи узлов и, поскольку льда над нами не было, подвсплыл на глубину тридцать шесть метров.
Я быстро припомнил меры, которые необходимо принять в случае столкновения или посадки на грунт. Поймав себя на том, что гляжу на кнопку для подачи аварийной тревоги, я раздраженно перевел взгляд на эхолот. Поскольку льда над нами не было, я решил, что в случае опасности сесть на грунт я буду всплывать. Правда, над нами может оказаться льдина с восьмиметровой осадкой, такая, например, под которой мы только что прошли, но вероятность этого была невелика. Все, чему меня учили в военно-морском флоте, протестовало против того, что я сейчас делал, то есть против плавания на мелководье без соответствующей карты. На лбу у меня начали появляться бисеринки пота.
Экран гидролокатора стал теперь светлым от обилия отраженных сигналов, а линия отметок на эхолоте быстро поползла вверх. Мне казалось, что справа по носу от нас между двумя отмелями имеется проход, поэтому я направил корабль туда. Громкое пронзительное завывание эхоайсбергомера указывало на то, что в поле его «зрения» попал глубоко сидящий лед. Возможно, это была гряда торосистого льда, осевшего на мелководье.
Линия глубин под килем на эхолоте все еще поднималась вверх, вырисовывая острые пики. Очертание дна было похоже на силуэт горных хребтов в Западной Виргинии. Я даже привстал со своего сиденья и начал внимательно всматриваться в показания эхолота, еле удерживаясь от поворота на обратный курс.
Отраженные сигналы на экране гидролокатора и справа и слева становились светлее, чем прямо по носу. Было похоже на то, что мы шли над каньоном. Экран эхоайсбергомера был усыпан белыми кружочками, которые приближались к тысячеметровой окружности и исчезали в верхней части. Через короткое время мы должны были подойти под этот лед. Если лед окажется ближе к нам, чем я предполагал, то мы должны будем увеличить глубину погружения или обойти его со стороны.
Позади меня стояли Стронг, Лайон и Робертсон. Никто из них не произнес ни слова. Глубина под килем по-прежнему то увеличивалась, то уменьшалась. Я снова отвернул корабль влево, чтобы пройти над другим каньоном. Эхоайсбергомер продолжал подавать свои пронзительные сигналы. Мой взгляд упал на расположенный под ним эхоледомер: судя по его показаниям, льда над нами не было.