Плавание «Сидрэгона»
Шрифт:
Возвратившись через какие-нибудь две-три минуты на мостик, я просто остолбенел от удивления. Из-за быстро исчезающей полосы тумана, словно по велению волшебника, появились еще два айсберга, значительно превосходящие по своим размерам первый. Вершина одного из них скрывалась в еще не успевшей рассеяться на такой огромной высоте шапке густого тумана. Мое удивление было настолько велико, что я так и не успел раскрыть висящий на шее фотоаппарат, чтобы заснять эту величественную картину. Пока я пришел в себя, венец из тумана покатился волнами в сторону, раскрывая перед нами буквально захватывающего дух красавца Арктики. Кругом
Посмотрев вниз, на наш крошечный по сравнению с ними подводный корабль, я невольно подумал о жертвах этих величественных красавцев — о множестве безжалостно раздавленных ими в прошлом корпусов беспомощных судов. Теперь, полностью полагаясь на показания наших приборов, мы должны будем пройти под водой всего в нескольких десятках метров ниже их, с тем чтобы собрать данные, которые помогут в будущем, пусть даже не намного, уменьшить число таких ужасных жертв.
Разведка с воздуха
На летное поле авиабазы в Портсмуте (штат Нью-Гемпшир) сделал посадку огромный самолет ВМС «Уилли Виктор». Изнемогая в добротной морской форме от знойного летнего солнца, Бёркхалтер и я нетерпеливо ждали этого момента.
Из серого самолета вышли несколько человек и, не задерживаясь, широким шагом направились к нам. Среди приближавшихся морских летчиков я сразу же узнал коммодора Робертсона. Его и без того необычно высокий рост подчеркивала форменная белая фуражка с золотым шитьем на козырьке. Подойдя к нам, он пожал руку командиру базы и повернулся ко мне:
— Поздравляю, Стил! А я и не знал, что вам присвоили капитана третьего ранга! Привет, лоцман! — бросил он Бёркхалтеру, пользуясь в обращении к штурману «Сидрэгона» принятым в Канаде термином.
— Присвоили два дня назад, коммодор, — ответил я. — За мной бутылка коньяку, когда возвратимся.
— Капитан третьего ранга Шварц, командир самолета, — сказал коммодор, начиная знакомить нас с экипажем.
Я внимательно осмотрел коренастого летчика. Весь его облик говорил о том, что в предстоящем полете в Арктику и обратно самолет будет в надежных руках. Другие члены экипажа также произвели на меня благоприятное впечатление, когда они начали готовить самолет к вылету.
Я очень обрадовался, когда увидел, что к нашей группе присоединяется Уитмен. Этот худощавый, небольшого роста человек был старшим специалистом гидрографического управления в области прогнозирования ледовой обстановки. Я с удовольствием узнал, что он будет сопровождать нас и в походе на «Сидрэгоне», и в этом разведывательном полете. Мы познакомились с ним в Вашингтоне и тогда же узнали о замечательных работах, проведенных им на борту других атомных подводных лодок во время их арктических походов.
Через несколько минут наш самолет поднялся в воздух и взял курс на Гус-Бей. Бёркхалтер и я потратили этот день и большую часть вечера на изучение самолета, основных принципов арктической навигации и различных сведений о районах, над которыми нам предстояло пролететь.
На следующий день, начав свой путь с огромного аэродрома в Гус-Бее, мы пролетали над водами Атлантики у полуострова
— Пожалуй, наилучшее положение для подводной лодки здесь — это или надводное, с застопоренными машинами, или подводное, но на безопасной глубине, — заметил я после того, как Робертсон описал размеры находящихся под нами льдин и рассказал, как их лучше всего избегать. Мои слова, казалось, несколько удивили его.
— Да, я все забываю, что ваши подводные лодки большую часть времени предпочитают быть в подводном положении. Но ведь вам довольно часто придется всплывать, чтобы осмотреться и определиться, не так ли? — поинтересовался он.
— В водах, где нет льда, я всплывал бы два раза в день, чтобы провентилировать помещения и сэкономить кислород, — ответил я. — Штурман мог бы определять в это время место корабля. Но теперь, после того как я увидел, что здесь делается, если мы попадем в эти воды, я буду всплывать только вертикально, чтобы не испытывать судьбу и не столкнуться с льдиной.
— Кажется, мне придется забыть о ледоколах и начать мыслить об Арктике новыми категориями, — сказал канадец, глубоко вздохнув. — Собачьи упряжки и сани теперь вышли из моды. Настало время, когда мы должны признать себя устаревшими.
— Нет, сэр, ледоколы в этих местах еще нужны, — заверил его я. — Они проводят сюда грузовые суда и выполняют такую работу, с которой мы никогда не справимся.
— А что вы скажете насчет подводной лодки-ледокола, которая разрезала бы лед снизу, как консервный нож? — пошутил он и наклонился, чтобы взглянуть в иллюминатор.
— О, вон уже виден небольшой айсберг! — воскликнул он.
Внизу под крылом самолета появился белый треугольный предмет, похожий на парус большого судна. Моему возбуждению не было границ, я чувствовал себя как маленький ребенок в зоологическом саду. Я громко позвал Бёркхалтера. Мы схватились за бинокли и стали внимательно разглядывать замысловатые неровности на поверхности айсберга, но, к сожалению, он быстро скрылся из нашего поля зрения.
В этот момент к нам присоединился Уитмен и экспромтом прочитал лекцию об айсбергах. Айсберги в северном полушарии происходят от ледников, образующихся из спрессованного снега, тех массивных ледников, которые несколько веков назад покрывали большую часть Северной Америки. Почти все айсберги, которые нам предстоит увидеть, оторвались от ледников, сползавших в море с ледяного покрова Арктики или с континентального ледяного покрова Гренландии, толщина которого в центре составляет, по подсчетам ученых, около 2400 метров. Под действием тяжести огромные массы льда движутся с различной скоростью, от трех-четырех десятков метров в день до нескольких сантиметров в течение целого года. На пути ледников, по мере того как они тают, остаются грязь, скалы и разные обломки.