В этом стихотворении видны едва ли не все главные особенности поэтики Пермякова.
Это уже отмеченное чередование ракурсов и планов, создающее и некоторую отстраненность изображения, и особый зрительный ритм.
Это и смена объективированного «кинопоказа» взрывной и опять-таки отстраняющей ситуацию авторской сентенцией. Это непременное присутствие (или акцентированное, как в начале стихотворения, отсутствие) в кадре каких-то действующих персонажей, безымянных, как штурман и стюард, или поименованных – всего в текстах подборки 14 имен собственных и 17 географических названий, это очень много.
Изредка персонаж предъявлен лишь перечнем его действий или предметным рядом, на котором фокусируется его взгляд, но он всегда ощутим.
Как и в первом стихотворении, в подборке многократно повторяется образ водной поверхности, отсветов, отражений (как тут не вспомнить, что подборка в «Новом мире», № 10, 2013 называлась «Утка, похожая на стеклорез»); это, пожалуй единственный повторяющийся образ
в богатом предметном мире представленных стихов. Древняя традиция связывает символику воды с мотивами смерти и рождения, и эти мотивы, наряду с мотивом детства также разнообразно представлены в подборке.
Если говорить о собственно стихотворной стороне дела, то Пермяков как правило придерживается более или менее традиционных стиховых форм, правда, как опять-таки в пределах первого стихотворения, свободно перемежая мужские, женские и дактилические рифмы, что придает стиху непринужденно-разговорное звучание, и эта разговорная непринужденность подчеркивается почти полным отсутствием метафор.
Это все характерные и важные частности, но на что они направлены, есть ли в представленных текстах какая-то общая цель, какая-то единая художественная задача? Думаю, что есть. Приведу строчки, которые мне кажутся очень важными:
Под ногами законная снежная каша.Впереди девушка.Внутри её не плачет ещё не Наташа.Ошибся. Ещё не Севушка.
И в данной подборке, и вообще в стихах последнего времени Пермяков настойчиво стремится ухватить переходные, зыбкие состояния, связь-разрыв между «еще не» и «вот уже». Стремление едва ли не безнадежное, но поэзия вообще ценна скорее постановкой задач, чем их решениями.
Будет вечное происходящее.Сущее.Аркадий Штыпель
Максим Калинин
Новая речь
Родился в 1972 г. в Рыбинске. Автор книг стихов «Тёмный воздух» (М., 2008), «Часовые над Шексной» (М., 2014), «Медленная луна» (М., 2016) и «Сонеты о русских святых» (М., 2016), а также книги переводов: Т. Прингл. «Африканские зарисовки» (М., 2010). Стихи и переводы публиковались в антологиях «Семь веков английской поэзии» (М., 2007), «Лучшие стихи 2010 года» (М., 2012), «Лучшие стихи 2011 года» (М., 2013), «Поэтический атлас России» (М.,2015) и в периодике: «Дружба народов», «Иностранная литература», «Москва», «Новый мир», «Октябрь», «Урал» и др. Лауреат премии за поэзию журналов «Москва» (2002) и «Урал» (2009), а также премии Anthologia журнала «Новый мир» (2016).
«По звезде вертикально летящей…»
«Полчища белых котятСевер взлохмаченный шлёт».В. Успенский
По звезде вертикально летящей,Сокровенной корысти крыниц,Поверяется путь настоящийВдалеке от страничных станиц.Не меняют созвездия позы,Им движение не по нутру.Опресняются тёплые слёзыНа извозчичье-стылом ветру.Тишина хромоногая лаетВ перекрестье широт и долгот.Снежным словом метель созидаетИ рассудок в расчёт не берёт.За личиной творится личина,Остаётся зима в барыше.Крепок снег, словно мнимая глинаИ не тает в остывшей душе.По ночам, когда сердце не бьётся,Выходи на сгоревший закат —Вьюга об ногу тихо потрётсяБелошёрстою стаей котят.
«Забивались видения в гнёзда…»
Забивались видения в гнёздаИ слова собирались в стих.И негромко шептали звёзды,Чтоб никто не услышал их.Снова северно и пустынно.Лезет ветер из щели в щель.Закруглится луна алтынноИ скользнёт в тучевой кошель.Остаётся в сухом остаткеСтрах и скука – удел богов.Кто-то движется по брусчатке,Продан дьяволу звук шагов.Кто влачится за тёмным гробом,Кто бесовскую гладит шерсть?Кто на откуп земным хворобамДревле отдал психеи персть?Тень сарая, как тень собора,Спрячет каждого без следа.Загребают волну простораСухорукие города.Небосвода сверкает бритва.Ни огня в городской черте.Неуслышенная молитваЗамыкается в пустоте.
«На сугробы бросается грудью…»
«Песью челюсть воздев на чело…»
Андрей Белый «Полевой пророк»
На сугробы бросается грудьюОбезумевший ветер в полях.Неуютно брести по безлюдью,Зажимая за пазухой страх.Под холодной небесною кручей,Где поникла сосна головой,Раскорячился мусорной кучейОбветшалый пророк полевой.Подойдёшь – и взметается взрывомНевесомые плоть и тряпьё,И в движении неуловимомЗаострится рука, как копьё.Пёсья челюсть прицеплена к шее.Разгораются уголья глаз.И скворчит, чем слышней, тем страшнее,На устах несуразный рассказ.Куколь – прочь ветряным колыханьем.Не гляди – не итожь бытия!Ты не сможешь ужиться с сознаньем,Что у вещего челюсть – своя.
«Словно колья со дна водоёма…»
Словно колья со дна водоёма,Из сугробов торчит березняк.Марту – четверо суток до дома.Вышла в небо луна натощак.Ветки зыблются, словно от страха,Что листву по весне не вернут.Снеговая садится рубаха —Пятна глины видны там и тут.Но сугробы – лежат, как вещдоки,Что зима заплыла за буйки.В чёрно-белых сорочках сорокиМеждуствольем снуют, как мальки.
«Летний ливень – парад двойников…»
«…Мой неопознанный двойник».
Владимир Корвин-Пиотровский
«Но тихо войду я, как входят в сон,В отражённый последний вагон».Вера Булич
Летний ливень – парад двойниковПоднимает в сознание пену.Образ к образу рвётся на смену:Замаячил, возник, был таков.Без разбору тасует листваЧеловеческие отраженья,И мотает круги голова,Уяснив бесполезность движенья:В колебанье изменчивых смальтТы пройдёшь городскою тропою,Где тебя самоцветный асфальтПопирает твоей же стопою.У летящей отвесно водыНезавидна судьба растакая.Двойники образуют ряды,Яркой радугою истекая.Небеса не считают потерь,Вдалеке синевой помавая.Я запрыгнул в последнюю дверьОтражённого в луже трамвая.