нет – говорит мой крёстный, —кто высоко залезпадать будет не больнопока летитуспеет покакатьмягко приземлится
«солнце змейкой свернулось на твоём кольце…»
солнцезмейкой свернулось на твоём кольцесмотрит лунараздающая дни и месяцы и срокикак же хорошо ты говоришь: эръ
пешеход начинает
ПЕШЕХОД:Не Цыплакова Галя и не Онегин Женя,тебя родил поэт счастливый Злов.Ты вся – мiров косматых изображение,а может, просто собрание разных слов.КНИГА:Гу-у-у, не могу,лежу в снегупупырчатых мыслей.На мне они повислисосисками запретных тайных обществ.Ты знаешь, пешеход, ведь я отсюда слышусквозь шкаф – паучий рост грибов.И чёрной мышьюшныряю по ступеням продуктовых погребов.Зову на братский пир кое-кого.Иль
это я расту,теперь наполню мiр.Препобедив его границы,пускаю вострые зеницыперед собой как ружей треск,как ртути беззаботный блеск,реки русалочью отраву.Четырёхугольник мыслей тебе по нраву?ПЕШЕХОД:Который чассейчас?
«По степи – бронированные машины…»
Слышали, деды…
военная песня
По степи – бронированные машиныв равномерном чередованииидут, как идут мысли,ожимая трёхмерный воздух.Воздел десницугерой прадедовой песни:непобеждённый непобедитель.
искушение
серым голосом, круглым ртомскажетвытянет на светвыведет на чистую воду поповских детей, зазнаеквсех перетрясёт в сите, прокричиткаждому – правду!старая юродивая безбожнаяработайте-работайте-работайте-работайтеа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-хаа на краю работы вашейона сидит, в белый платок укутанабезбожная юродиваятам сидиткричитпопрекнёт за всё, чего не сделали со своими женщинами
«Весной приходит быстрый день…»
Весной приходит быстрый деньпод крики оживающей посуды;напитки портятся, не действуют, паскуды.Минуты отмеряет тень.Сапог на голову наденьпогоде ветреной, сквозной болтушке;довольно хаживать мимо дверей подружке.Минуты отмеряет тень.А ввечеру, как схлынут завитушки,ум наготеет лодкой на обсушке;отсюды звон и свист и комнатную дребеденьв минуты накрывает тень.
не в колодце под корнями
а мог и не терятьтеперь цветение лиц, жесты рук, рекиотравленные зеленьютеперь цветение лицесли затерял, больно становится больше и большемало местапросто мало места. дёрнешься, сразу стенавот бы выкрутитьспрятатькак пробки из чёрного счётчикаполутемнополутёмные квартиры: деревенская улица в Кремлена улице лошадь ступает за мальчиком
вечер
идёт воинна башке фуражкадождик идётна козырьке фуражки образовались две капливпереди по ходу зажжённые фонарисвет фонарей преломляется в каплях на козырьке
глаза Орфея
Ты от старого мiра устал наконец
Аполлинер
Напишите стихотворение о непредставимом.Указывая на рай,перебираешь производные от глагола мочь.Возможность.Вводится термин: политическая система.Расщеплённый огонь,интервенция коллективных сил.Что это за тепло такое было и откуда райская тишина?Они увеличиваются, приближаясь.Вводится термин: супружество.Прозрачная глубинасветит тебе любовью супружеской пары.Может быть, плод воображения?Забота о сокрытом.Не утро туманное и не даль туманная,туманное детское – не имущее существительного.Вводится термин: тёмный варвар.Ведьма и враг пугают, восходит угроза.Не презирай себя,не сдавливай горло.Игра рассыпающихся частейшаром, распирающим изнутри, поднимается,растёт: и, как ты знаешь, колышется.Расплющенная перспектива.Твой сон разорван звуком утраты.Внимание ходит по кругу, вонзается в себя самоёот лица варвара тёмного, движениемчеловеческих конечностей.Испуг.И с яростью машины шумной распределяешь пространство,режешь его,именуя куски банцу хунце.Вводится термин: ум.Trelilissimo: их согреваешь,нежность не оставляет другому места для раскаянья.Воображаешь тысячу трёхмерных вещей в полёте.Тьфу – плевок,знак презрения к низшему классу.Ты стоишь в этом страхе как в потоке воды,в ударной волне огня,огненной воды.Лишённый покровов, кредита – а он был так нужен.Мысли хорошие, но не здесь.Щадящая мягкость, движение, за сеткой стена. Чашкина широком столе.Понятие единичного.Кружок, нарисованный карандашом в прямоугольнике.Придут, изменят часовнюуникального, не знающего ни в чём повторения.Вводится термин: привязанность.Ты движешься в мiре обстоятельств и подробностей,а можно: быть без меня,быть, но – не я.Блистающая фигура за границей вот этого вот,любой ценой.Cesare или ничто: материализованный принцип.Вводится термин: вина.Чего-нибудь, да избегаешь.Сладость переливающаяся, сладость Закона.Взгляд живой, обещающий – из-под тёмных покровов.Проповедник разумный глаголет:штрихами намечу контур,дам вектор движения. Обуздаю по мерке.Горячишься, привычка к благожелательности.Вводится термин: истерика.Напрасно представляешь других: женщину лающую, мужчинус ножиком в отведённой руке.Защищён.Ты мешаешь себе.Вводится термин: страх.Люди боятся неустранимого,прячутся за рамами, за стёклами,за мешаниной быстрых движений верхних конечностей. Чушь!Здоров.Вводится
термин: игра.Идёшь в предысторию, в надчеловечество, чтобыуйти от игры. Осушить бы источник.Внимание скользит поверхностью шара,проходит вдоль занавеса,украшает полстину – не ощущая её изнанки.Тебе не освободить связанных. Прислушайся,трещинамивосходят угрозы.Вводится термин: знание.Знаешь, как ты был смешан с мраком позорного.Знает знание – воспринятое от других,по частям и давно.Оно-то и глядит на тебя.Дегустация вкуса всего недобытого. Сильный же ветерналёг сегодня!Противоречие политических систем, гневот разделённости.В не твоём времени нет ни пятна, ни скудости.Вводится термин: след.Под скрежет мечтаешь о мощёной площади, пустой, просторной,не вмещающей впечатлений.Вводится термин: отдача.Неуловимое к неуловимому.Боль и боль.Совсем не важно, что ты делаешь.Солнышко – позволь ему солнствовать, отпусти.
всегдашние свойства вещей
Черносотенным косящим взглядомпроникают в небо облакаи висят подобьем яблока,спелым опупелым виноградом.На пути надземный град Царицынразвстречался, я ему несузверьин дух, который был внизу,сверху взятый белый топот птицын.Это я ль, равнинный варвар, понасобиралэссенциалистский интернацьонал?
Наталья Крофтс
Стихотворения
Родилась в городе Херсоне, окончила МГУ им. Ломоносова и Оксфордский университет. Живёт в Австралии.
Автор двух поэтических сборников и многочисленных публикаций в русскоязычной периодике (в журналах «Нева», «Юность», «Работница», «Новый журнал», «Интерпоэзия», «Новый берег», «Австралийская мозаика» и ряда других). Стихи на английском опубликованы в четырёх британских поэтических антологиях.
Поэт
Я ослеп. Измучился. Продрог.Я кричу из этой затхлой бездны.Господи, я тоже чей-то бог,заплутавший, плачущий, небесный.Вот бумага. Стол. Перо и рок.Я (больной, седой и неизвестный).Но умру – и дайте только срок,дайте строк – и я ещё воскресну.
Второй ковчег
По паре – каждой твари. А мою,мою-то пару – да к другому Ноюпогнали на ковчег. И я здесь ною,визжу, да вою, да крылами бью…Ведь как же так?! Смотрите – всех по паре,милуются вокруг другие твари,а я гляжу – нелепо, как в кошмаре —на пристани, у пирса, на краюстоит она. Одна. И пароходштурмует разномастнейший народ —вокруг толпятся звери, птицы, люди.…Мы верили, что выживем, что будембродить в лугах, не знающих косы,гулять у моря, что родится сын…Но вот, меня – сюда, её – туда.Потоп. Спасайтесь, звери, – кто как может.Вода. Кругом вода. И сушу гложетс ума сошедший ливень. Мы – орда,бегущая, дрожащая и злая.Я ничего не слышу из-за лая,мычанья, рёва, ора, стона, воя…Я вижу обезумевшего Ноя —он рвёт швартовы: прочь, скорее прочь!Второй ковчег заглатывает ночь,и выживем ли, встретимся когда-то?Я ей кричу – но жуткие раскатычудовищного грома глушат звук.Она не слышит. Я её зову —не слышит. Я зову – она не слышит!А воды поднимаются всё выше…Надежды голос тонок. Слишком тонок.И волны почерневшие со стономнакрыли и Олимп, и Геликон…На палубе, свернувшись, как котёнок,дрожит дракон. Потерянный дракон.
«Вслепую, наощупь судьбу подбираем по слуху…»
Вслепую, наощупь,судьбу подбираем по слуху,научно трактуем причудыпланид и планет.Подводим итоги.Как взрослые – твёрдо и сухо.По-детски надеясь на чудо.Которого нет.
Анубис едет в отпуск
Он ждёт и ждёт. А их всё нет и нет.Он потирает лапки и зевает.И время, у порога в кабинетжужжавшее так зло, заболевает —завравшись и зарвавшись – застываетбезмозглой мухой, влипшей в аллингит.Анубис дремлет. Наконец, шаги —нетвёрдые. И робкий стук. И скриптяжёлой двери. «Здравствуйте, голубчик.Входите» – зверь листает манускрипт.А посетитель, немощный старик,бледнеет, разглядев его получше —сидит шакал, чудовище, посредникстраны загробной, мук на много лет.И жалкий, грязный, тощий как скелет,старик тоскливо шепчет:«Я – последний».На радостях шакал вильнёт хвостом —«Дописан каталог – вся желчь и сплетни,людские дрязги, вой тысячелетний…Какой, однако, препротивный том —подробная и тщательная опись.…А вам, голубчик, в третий каземат,там ждёт вас белозубая Амат».Закроет опус.И уедет в отпускна опустевший Крит – гонять котов,искать волчицу на руинах Рима…В наряде из несорванных цветовземля прекрасна и необозрима.Ни войн, ни смут, ни жертвенных костров.До новых рас. До новых катастроф.
«Зажмурится ветер – шагнёт со скалы…»
Зажмурится ветер – шагнёт со скалы.Спокоен и светел тяжёлый наплывпредсмертного вала – он манит судана дно океана. Седая водаврывается в трюмы, где сгрудились мы:звереем – от запаха смерти и тьмы,безумствуем, ищем причины…Кричим: «Это риф – или мысль – или мыс —бездушность богов – нет, предательство крыс…»И крики глотает пучина.Я ринусь на палубу, в свежесть грозы.Пора мне.Монетку кладу под язык —бросаю ненужные ножны.И плавно – сквозь ночь, как седая сова —взлетаю с галеры – туда, где словапонятны ещё —но уже невозможны.